Александр Проханов - Я русский солдат! Годы сражения

М. Королёва: — Так. Я уже поняла, что вы против Прохорова.

А. Проханов: — Да.

М. Королёва: — Так, о морали. Какое впечатление на вас произвело сообщение о разводе Владимира Путина?

А. Проханов: — Я рвал на себе волосы. Ужасно.

М. Королёва: — То есть вы расстроились?

А. Проханов: — Да никакого особенного впечатления. Во-первых, когда началась вся эта волна, связанная с обсуждением, я пытался внутренне психологически от нее отдалиться, не встраиваться в этот желтый вариант обсуждения. Это светская хроника, это все очень, конечно, сильно, модно. У меня есть какие-то суждения. Я их выскажу, но очень осторожно. Я не хочу вторгаться в эту тему глубоко. Меня этот развод огорчил. И я не в восторге от всего происшедшего. Раз.

Второе. Мне кажется, что не обязательно было его объявлять. И в таком объявлении о разводе есть нечто от Европы. Вот эти европейские лидеры — Саркози там, Берлускони — легко рассказывают о своих разводах, о своих любовных похождениях. И, может быть, поскольку мы стремительно европеизируемся, главе государства показалось, что это, может быть, достаточно эффектно. Но русское сознание, как бы его ни насиловали эти 20 лет, остается глубинно консервативным. И ему это не нравится.

М. Королёва: — То есть, на ваш взгляд, лучше было бы?..

А. Проханов: — Я продолжаю. И все эти аспекты вызвали во мне отчуждение. С другой стороны, я думаю, что в этом жесте, опасном очень политически и, так сказать, репутационно опасном жесте Путин тоже проявил смелость и открытость. Это вторая сторона события. То есть он рискнул, он понимал, что он рискует. И он рискнул, он пошел на это. И это говорит о том, что он чувствует достаточно большой репутационный запас. И в этом есть некоторая доля такой отваги и, может быть, даже благородства.

Но за пределами того, что я сказал, я больше не скажу ни слова.

М. Королёва: — То есть вы не скажете даже о том, чего здесь больше было — плюсов или минусов для репутации, скажем, главы государства? Ну, вот в нашей ситуации, в ситуации российской.

А. Проханов: …

М. Королёва: — Я поняла. То есть больше ни слова. Хорошо. Тогда о морали, но в другом аспекте. Ангела Меркель сегодня призвала российские власти отменить закон о запрете пропаганды гомосексуализма. Ну вот вообще звучат на Западе очень такие, жесткие слова в последние дни в связи с этим законом. Вам не кажется, что вот это для репутации уже там не главы государства, а для репутации России, ситуация не очень хорошая?

А. Проханов: — Нет, не кажется. Мне кажется, это резко повышает репутацию России в глазах в том числе европейского мира.

М. Королёва: — Каким образом?

А. Проханов: — Потому что Европа кипит восстанием против этой гомосексуальной диктатуры, которая идет. Вся Европа кипит ненавистью к педерастам. Вся Европа устраивает гигантские манифестации.

М. Королёва: — Подождите. Вы Францию имеете в виду, где были, действительно, протесты против однополых браков? Это имеете в виду?

А. Проханов: — Да не только Франция, а многие европейские страны.

М. Королёва: — А где еще? А где еще?

А. Проханов — В Англии, например. В Германии. Меркель не является, так сказать, выразителем всего общественного мнения Германии. Европа, только Европа. Я не говорю о Латинской Америке или о исламе, где все это невозможно. Европа прекрасно понимает, что перелопачиваются остатки фундаментальных европейских ценностей. Навязывается чудовищный антиевропейский концепт. По существу, содомия двигается на Европу из ветхозаветных представлений о сексе. Когда ангелы пришли в Содом, чтобы унять обезумевших, этих ангелов хотели изнасиловать педерасты Содома. И этого не случилось чудом — просто господь не попустил.

Поэтому этот закон правильный. Идет захват власти. Это так называемое меньшинство подпадает под теорию Шафаревича «Малые народы», когда малые группы, прекрасно организованные, захватывают власть над огромными неорганизованными массивами населения. В данном случае все население Земли — это и есть тот большой народ, над которым пытается захватить власть малый народ — гомосексуалисты. Они обладают огромными ресурсами — информационными, культурными. Блестящие художники-гомосексуалисты проповедуют это.

М. Королёва: — Ну, так они же блестящие художники прежде всего, наверное?

А. Проханов: — Блестящие художники проповедуют гомосексуализм. Огромные комбинаты информационные.

Гомосексуалисты, которые являются меньшинством, — это уже политическая организация. Это политическая организация, которая ставит своих мэров, президентов. Это напасть, которая движется на мир.

М. Королёва: — Подождите, Александр Андреевич. Подождите. Ну, вот Германия…

А. Проханов: — Чего ждать-то?

М. Королёва: — Подождите. В Германии нет однополых браков, они не разрешены, да? Там нет, собственно, пропаганды гомосексуализма. Но, тем не менее, Меркель говорит, что закон, принятый в России, противоречит духу Европейской конвенции по правам человека.

А. Проханов: — Да ерунда все это.

М. Королёва: — Всего-то! И у нас речь идет даже не об однополых браках.

А. Проханов — Марина, да нет. Ну, что вы мне твердите? Меркель говорит так, как будто она старая лесбиянка. Хотя она не является таковой. Хотя она все время ходит в брюках. Я не знаю, почему. Это неприлично для женщины. Хоть один раз показала бы свои колени.

Поэтому то, что говорит Меркель, для России абсолютно не актуально. Россия начала сопротивляться, слава богу. Слава богу, что в последнее время Россия начала сопротивляться по всем фронтам. Она дает отпор неумело, несвоевременно, но дает отпор этим мощнейшим воздействиям по всем направлениям.

Поэтому закон — правильный. Гомосексуалистов, конечно же, не нужно казнить и сажать в тюрьму, но их нужно поставить на место. Они не должны лезть на трибуны.

М. Королёва: — Подождите. В чем заключается это место? Вы о чем говорите сейчас?

А. Проханов: — Место?

М. Королёва:— Да?

А. Проханов — Место — это тихие кабинеты, закрытые, с зашторенными окнами, где пускай они трахаются.

М. Королёва: — Вот так вот.

А. Проханов: — Ну, вот так вот, да.

М. Королёва: То есть если это происходит где-то в высоких властных кругах…