Валерий Ковалев - Морской ангел

Генералы с адмиралами, отставники, и такие же офицеры со старшинами сержантами и рядовыми часто собирались, защищали как могли своих и нередко выступали с политическими требованиями к власти. Был приглашен в такую и Вонлярский. В организацию ветеранов Черноморского флота. Возглавлял ее бывший командующий Черноморским флотом адмирал Ховрин.

Торжественные мероприятия он посещал не часто, а вот на встречи с однополчанами Дим Димыч приходил. Они были душевней и откровенней. Приглашали его на мероприятия и тихоокеанцы (тот же широко известный адмирал Штыров), а также армейские организации в лице генерала Варенникова и даже ветераны-спецназовцы. С их подачи стала наведываться пишущая братия и кинодокументалисты. Очень уж достойный боевой путь, в назидание потомкам. И судьба. На троих хватит. От общения с людьми искусства Димыч не уклонялся. Хотя особо и не жаловал. Не любил лишнего шума.

Тем не менее о легендарном морском пехотинце стали писать. Сначала в военной, а потом и центральной прессе. Затем в издательствах вышла пара книг, известный художник учинил его портрет, а народный артист России Юрий Назаров даже пытался пробить сценарий для художественного фильма. Не случилось. На экранах тусовались герои современности. Рэкэтиры, «новые русские» и валютные проститутки.

Заинтересовалось Вонлярским и в Российском Дворянском собрании. Учинили такое в Москве. Из бывших «потомков». Оттуда сначала позвонили, а потом приехали домой. Попросили засвидетельствовать «голубую кровь» двух лиц, с фамилиями, заканчивавшимися на «ман» и «штейн». Что весьма удивило хозяина.

– А причем тут я? – усадив гостей, сделал круглые глаза Димыч.

– Вы, господин Вонлярский, из старинного дворянского рода, – последовал ответ. – А их потомки служили у ваших пращуров.

– О пращурах что-то слышал, – кивнул ветеран. – Насчет службы не знаю.

– Вы засвидетельствуйте (подсунули бумагу), а мы в долгу не останемся. Отблагодарим.

Тут Димыч вышел из себя.

– Если и служили, то псарями! – рыкнул на просителей. И жене: – Лида, проводи этих дворян к двери!

Когда же те ушли, задумался. Дед по линии мамы точно происходил из дворян, но кто были пращуры, не рассказывал.

– Интересно получается, – обратился к вернувшейся жене. – Мы – Иваны непомнящие, а они помнят все. Даже чего не было.

– Не обращай внимание, Дима, – вздохнула та. – Сейчас такие изо всех щелей полезли.

– Ладно, пойду готовиться в рейс, – встал муж из кресла. – Завари термос покрепче.

На это время Димыч разменял седьмой десяток, но продолжал трудиться. И хозяева-капиталисты его ценили. Объяснялось все просто. На дорогах процветал бандитизм (орудовали целые «бригады»), дальнобойщиков часто убивали, а ведомые им «фуры» исчезали навсегда. Вместе с грузами. Димыча же на трассах не трогали. После двух, плачевно закончившихся на его «Камаз» налетов. Часть братков после разборок с водилой, увенчанном Ангелом-наколкой и другой, «зоновского» письма раскраской, попала в реанимацию, а среди остальных прошел слух – дед из старых паханов [164]. И решение – не трогать. Так что «пахану» поручали самый ценный груз. Который доставлялся к месту назначения в сохранности и без проволочек.

Тщательно проверив, как всегда перед рейсом, машину и хитрый тайник в кабине, где лежал китайского производства «ТТ», отобранный у отморозков в первой стычке, романтик дальних странствий получил путевой лист, документы на груз и вырулил со стоянки. Затем выбрался из забитой иномарками, смогом и толпами людей столицы, покатив по кольцевой к трассе на «нэзалэжную». Дизель пел свою нескончаемую песню, спидометр исправно отсчитывал километры. На погранпосту и таможне все прошло «тип-топ», и затянутый брезентом автопоезд тяжело тронулся с места. Путь лежал во Львов, груз – малазийские компьютеры с оргтехникой.

Как многие дальнобои тех лет, Димыч ездил без напарника. Отечественные капиталисты экономили на пролетариате. А потому к ночи останавливался на ночевку в группе таких же фур, стоящих где-нибудь в удобном месте. На этот раз до такой не дотянул. В районе Конотопа случилась поломка. Пока устранял, на землю опустилась мгла, и в небе замерцали звезды. Трасса была совершенно пустой, по обочинам лесопосадки, в небе луна и тишина. Как в том фильме.

Запустил двигатель, послушал, тронулся. Через несколько километров фары высветили на левой обочине стоявшие там два легковых автомобиля, у которых шла разборка. На капоте «ауди» бритоголовый малый распинал женщину, а чуть дальше, у внедорожника, двое мутузили одного. Тот пытался сопротивляться.

По негласному правилу дальнобойщиков тех лет, ночью, да еще одному, в рейсе останавливаться нельзя. За то поплатились жизнью многие. Димыч нарушил правило и выскочил из кабины с «фомкой» [165]. Обрезиненной и не раз опробованной. Бритоголового перетянул ей по горбу, и тот сполз с женщины, второго, метнувшегося навстречу с битой в руке юнца, уклонившись от удара, рубанул сбоку по ребрам, а третий, видя такой расклад, зайцем рванул в лес. Только сучья захрустели.

А когда, чуть придя в себя, супружеская пара рассказывала спасителю, как их «притерли» на обочину и стали грабить, вдали тускло мигнули фары. Спустя пять минут скрипнули тормоза патрульного милицейского автомобиля с трезубцем на борту, и из него выскочили стражи правопорядка с автоматами «Усим стоять! Рукы вгору!» Потом, разобравшись, что к чему, загрузили битых в зарешеченный отсек «Уаза», приказав всем остальным следовать за ними «до участка».

В Конотопском ГОВД дежурный хмуро выслушал старшего наряда, покосившись на водилу, и, поместив вялых бандитов в «обезьянник», кому-то доложил, назвав фамилии задержанных, марку, а также номер их «Лэнд-Крузера». Спустя полчаса за окном проурчал мотор, в фойе нарисовался представительный майор, покосился на задержанных, и события стали разворачиваться, как в отечественных фильмах про ментов. То бишь не в плане законности.

Потерпевших, не опросив, отправили домой, разъяснив, что это будет сделано позже, а гостя из Москвы начальник пригласил следовать за собой. Желая пообщаться. В своем кабинете на втором этаже, с портретом президента Кучмы на стене и японским «филипсом» напротив он попросил Димыча присесть и забыть, что случилось. Мол, хлопцы погорячились.

– Ничего себе погорячились, – ответил шофер. – Это ж форменные бандиты!

– То диты поважаемых у мисти людэй, – повертел в пальцах золотой «паркер» [166]майор. – Краще забудь, – перешел на «ты». – Бо будэ погано.

– А ты, майор, меня не пугай, – наклонился к нему дальнобой. – Я пуганый.

– Гаразд, – качнул головой начальник, после чего нажал на столе кнопку.