Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 2

Но в его личном спокойном мужестве, о чем говорят даже иностранцы (например, Тирпиц), нельзя сомневаться. Его поведение во время покушения на него в Японии 18, его презрение к трусости в псковские дни и его постоянное отвращение ко всякой охране это ясно показывают. Я лично не переставал сознавать, что государь всегда мог, следуя совету и приказу своего прапрадеда императора Николая I, завещанным своему наследнику: «При наступлении смуты и бунтов сесть немедленно на коня и поехать смело туда, где это необходимо» 19. Он и намеревался это сделать, выехав немедленно из Ставки к бунтующему Петрограду, а не отдаляясь от него, и, конечно, не одно только опасение за семью его к этому побуждало…

Сильнее всего внутри себя я упрекал государя за ненужное отречение, слишком легко забывая в мартовские дни, что и русский император имеет предел человеческих сил.

Когда не только о них читаешь или о них слышишь, но и сам, находясь вблизи, видишь все эти интриги, вожделения, обиды самолюбия, угрозы и наговоры, с которыми приходится, в особенности в дни смуты, считаться царствующему императору, невольно становишься на сторону монарха как слабейшего и более правого. Ему приходится иметь дело с бесчисленным противником, хитрым и изворотливым, не признающим никаких доводов, всегда неразборчивым в средствах и воодушевленным не только человеческими страстями, но и заманчивыми мечтаниями. В такие дни предательство уже без всякой опаски покидает свое подполье и выходит на большую дорогу. Оно находит удивительные способы проникать всюду; умеет вызывать недовольство даже у самых довольных и обеспеченных, укоряет всех в недостаточной любви к Родине и запугивает воображаемыми несчастьями наиболее храбрых. Оно как злое поветрие носится еще задолго до главных событий в мировом воздухе, лукаво внедряется в человеческую мысль и давит на сознание до забвения, казалось бы, самых простых и священных вещей. Сами события поэтому никогда не бывают неожиданными, но почему-то, когда наступают, они всегда представляются внезапными и вызывают всеобщую растерянность. Даже люди, стоящие во главе страны, получающие со всех сторон предостережение о заговорах, никогда не хотят, как и мой государь, к ним заранее готовиться, потому что благородно веруют если не во всеобщую любовь к ним народа, то в здравый смысл и помощь большинства своих подданных. Но здравый смысл, как и своевременная помощь в дни потемнения рассудка, постоянно отсутствуют, а наивное желание какой-то быстрой, волшебной перемены еще назойливее существует.

В такие дни, конечно, не монарх «покидает свой народ», а влиятельная или бунтующая небольшая часть народа, на несчастие всего остального населения, покидает своего природного государя. В напряженное время войны одерживают победы, охраняют государства и спасают династии не ответственные министерства с себялюбивыми людьми и не «дворцовые перевороты» сверху или снизу, а лишь верные высоко настроенные подданные. Такие министерства и такие перевороты были и у наших противников и не спасли у них ни династию, ни победу и не удержали от гражданской войны. Когда измена требует отречения от престола, она всегда угрожает монархам именно ужасами этой братоубийственной бойни. Так было когда-то во Франции, так случилось у нас, так повторилось в Германии и Австрии. Об этом же с настойчивостью твердили Наполеону и его маршалы. Но история как раз показала обратное…

Таким я знал моего государя, и таким он являлся мне в моем внутреннем, очень интимном о нем суждении.

Я находил в нем, как только это сказал, и некоторые недостатки, правда, вытекавшие из его прекрасной человеческой природы, но которых я все же не желал видеть в характере идеального русского самодержца. Но эти мелочи в моих глазах были настолько ничтожны, что не смогли никогда уменьшить ни моего сердечного, любовного чувства к нему как к человеку, ни моего глубокого почитания и гордости как к русскому царю.

Когда-то – очень давно – мне пришлось прочесть утверждение одного вдумчивого историка о том, что «великую историю народов чаще всего делают не гении и герои, а слабые на вид, тихие люди».

Его выводы меня сначала удивили, затем заставили призадуматься и невольно сравнить этих тихих, слабых по виду людей с моим государем.

«Вероятно, этот историк прав», – думается мне и сейчас. Научившись управлять самим собою, что часто бывает не под силу гению, государь был более достоин управлять и другими.

Он был не властным царем, но верующим, просвещенным, беспредельно любящим свою Родину человеком, желавшим постоянно лишь ее блага, а не собственного возвеличивания. Его благородное влияние, хотя и незаметное для толпы, сказывалось в тихом, но упорном сопротивлении заманчивым, но и опасным искушениям минуты и в настойчивом преследовании этих высоких целей, которые в его религиозном сознании связывались с возложенным единолично на него долгом по отношению к управляемой стране. В его царствование Россия продолжала идти большими шагами вперед, и даже война не мешала ее дальнейшему развитию. Он был беспредельно добр и необычайно скромен. Таким людям власть никогда не представляется заманчивой. Они от нее довольно легко, к отчаянию большинства, отказываются, как только полному исполнению ими осознанного долга становятся самые неожиданные для них препятствия. Они уходят, не побежденные в своих верованиях, под ликующие крики ослепленной толпы, прощая врагам и продолжая горячо любить неблагодарную Родину. В подобном уходе обыкновенно видится много противоречий, разобраться в которых действительно нелегко. Совершенно ясным становится лишь одно: отсутствие таких благородных людей во главе великой страны сейчас же сказывается несчастьями в целом мире…

1930 г.

1 Генерал З. – возможно, автор имеет в виду Зыкова Сергея Павловича, генерала от инфантерии, военного историка, в 1892 г. вошел в число издателей «Русской старины», самостоятельно редактировал журнал в 1894–1895 и 1904–1906 гг.

2Николай II приехал из Ставки в Царское Село 19 декабря 1916 г. и находился там до 22 января 1917 г. Эпизод, о котором идет речь, по-видимому, имел место 2 февраля 1917 г., в день дежурства А. А. Мордвинова.

3Описываемая встреча М. В. Родзянко с императором Николаем II в Ставке верховного главнокомандующего в Могилеве состоялась 24 июня 1916 г.

4В данном случае речь идет о восстании. Жакерия – название самого крупного в истории Франции крестьянского восстания (1358).

5Речь идет об А. М. Безобразове, который в 1896 г. в своей обширной аналитической записке предсказывал неизбежность войны Японии с Россией, указывая на агрессивную политику Японии в Корее и Маньчжурии. В этой связи Безобразов предлагал создать в Маньчжурии, по границе с Кореей, вдоль реки Ялу, особые заслоны под видом коммерческих предприятий. Несмотря на то что в целом проект был встречен сочувственно, привлечь казенные деньги на его реализацию из-за противодействия со стороны министра финансов С. Ю. Витте не удалось. Тогда на частные средства у владивостокского купца Юлия Бринера была приобретена полученная им от корейского правительства концессия на эксплуатацию леса в бассейне реки Ялу и организовано «Русское лесопромышленное товарищество». Товариществу было предоставлено право содержать особую лесную охранную стражу. Безобразов энергично настаивал на приостановке эвакуации российских войск из Маньчжурии, уже начатой 24 сентября 1902 г. С целью поднять русский престиж он указывал также на необходимость учредить на Дальнем Востоке наместничество с самыми широкими полномочиями. Несмотря на решительное противодействие этим планам со стороны С. Ю. Витте, А. Н. Куропаткина и графа Ламздорфа, Безобразов при поддержке министра внутренних дел В. К. Плеве добился того, что эвакуация была приостановлена. В 1903 г. в Порт-Артуре А. М. Безобразов в качестве особо уполномоченного правительственного лица принял участие в совещании по ситуации в Манчжурии. При этом М. А. Безобразов полагал необходимым требовать от Китая предоставления России права эксплуатации всех горных и лесных богатств Маньчжурии. 28 июля 1903 г. М. А. Безобразов представил всеподданнейший доклад, в котором доказывал, что возможность нашего соглашения с Японией встречает затруднения и что единственным выходом из настоящего положения является, в частности, военно-политическое усиление России на берегах Тихого океана. Не дожидаясь результатов этого доклада, Япония в июле 1903 г. возбудила вопрос о разграничении между ней и Россией сферы влияния на Дальнем Востоке. Переговоры с Японией завершились войной.