Анатолий Ведерников - Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры

Как и всякий другой духовный подвиг, молитва может совершаться правильно и неправильно. Неправильною молитва бывает тогда, когда она совершается невнимательно, небрежно, торопливо, или когда естественные сопровождающие молитву ощущения принимаются за благодатные действия Святого Духа, или когда молящийся, не имея надлежащей осторожности, принимает коварные внушения диавола за явление благодати Божией, как это случилось, например, с преподобным Исаакием Печерским, который в ослеплении гордости принял явление бесов за явление Самого Христа Спасителя.

Для того чтобы разбираться во всех ощущениях и переживаниях, сопровождающих молитвенное делание, требуется большая осторожность, внимание, опытность, а главное, смирение. Старец Паисий в своей книге также пишет о необходимости постоянного руководства опытного в духовной жизни наставника: «Усвоение мысленного делания молитвы, по святому Никифору, большинству и даже всем приходит от учения; редкие же получают его от Бога без учения, болезненностью делания и теплотою веры. Поэтому желающий научиться этому Божественному деланию должен, по святому Симеону Новому Богослову, предать себя в полное по Священному Писанию душою и телом послушание человеку, боящемуся Бога, усердному хранителю Его Божественных заповедей, опытному в этом мысленном подвиге, могущему показать своему ученику правильный путь ко спасению посредством этого делания, то есть умом в сердце тайно совершаемой молитвы. Если же он не нашел в отце своем самим делом и опытом искус ного в этой молитве наставника, ибо в настоящее время совершенно оскудели опытные наставники этого делания, то все-таки он не должен приходить в отчаяние, но, возложив всю надежду на Бога, повиноваться вместе с отцом своим, вместо истинного наставника, учению преподобных отцов наших и от них учиться этой молитве. И благодать Божия, молитвами святых отцов, поспешит и наставит научиться этому Божественному делу».

В заключение своей книги старец Паисий, следуя учению святых отцов, описывает внешние приемы, облегчающие усвоение и углубление сердечной внутренней молитвы.

Указывая своим ученикам тот путь спасения, который может быть назван путем внутреннего подвига и единения с Богом, или, иначе, мистико-аскетическим путем, старец Паисий не оставлял без внимания и другого пути ко спасению, пути деятельной любви к людям. Когда в 1768 году, по словам жизнеописания старца, «воста страшная буря и страх смертный, и две империи, Российская и Турецкая, воздвигошася друг на друга, ярящеся и огнедышуще», двери Паисиева братства широко открылись для всех бедствующих и несчастных. Драгомирнский монастырь наполнился беженцами. От множества народа, искавшего в нем убежища, нельзя было пройти по монастырскому двору. Была зима и снег. Старец, видя страшную нужду и бедствия людей, предоставил нуждающимся половину монастыря, стеснив братию по три, по четыре и по пяти человек в одной келье. Трапезу, большую и теплую, старец отдал несчастным измученным женщинам и детям. Келарю, пекарю и повару было приказано давать пищу всем безотказно. Хлеб пекли и кушанье готовили непрерывно в течение двух недель. Между тем русская армия вступила в Молдавию, турки отступили, и беженцы возвратились в свои жилища. Эта война имела своим последствием уход старца Паисия со всем братством из Драгомирны. По мирному договору монастырь отошел к Австрии. Старец не ожидал добра для своей обители от австрийской власти и решил, вследствие полученного им приглашения, переселиться в монастырь Секуль, находившийся в пределах Молдовлахии, в недалеком расстоянии от Драгомирны. Он прибыл в Секуль 14 октября 1775 года, после двенадцатилетнего пребывания в Драгомирне.

Жизнь Паисиева братства в Секуле была продолжением жизни в Драгомирне. Только здесь больше было внешней суеты. Монастырь был тесный, число братий возросло до трехсот человек, нужно было строить кельи и другие монастырские здания. Здесь впервые у старца возникла мысль об устройстве при монастыре школы для обучения греческому языку молодых монахов, которые могли бы потом помогать ему в исправлении ошибочных славянских переводов святоотеческих книг по греческим подлинникам. Однако эта мысль не получила осуществления, так как старец прожил в Секуле недолго, всего четыре года, и в 1779 году, по настоянию митрополита, переместился в соседний большой монастырь Нямец, сохранив за собою управление и Секульским монастырем.

С переселением старца в Нямец начался последний, самый трудный и вместе с тем самый славный, широкий и плодотворный период его старчества, продолжавшийся пятнадцать лет, до его кончины в 1794 году. Этот период его старчества характеризуется огромным ростом Паисиева братства: в одном Нямце было до семисот братий, а вместе с Секулем до тысячи. Литературная деятельность старца приняла здесь особенно широкий и организованный характер: около него сформировалась специально подготовленная целая школа справщиков, переводчиков и переписчиков святоотеческих подвижнических книг, которые из Нямца распространялись широко по всей России. Имя старца и слава его монастыря понеслись далеко по русским обителям и по всем кругам русского общества. Связи старца, его переписка и влияние чрезвычайно возросли…

Возвращаясь к литературным занятиям старца в этот период, нужно сказать о том, что он собрал большую рукописную и книжную святоотеческую библиотеку, заключавшую в себе книги на многих языках. Он перевел с греческого языка «Добротолюбие» и подвижнические слова святого Исаака Сирина. Из числа братий он подготовил себе помощников в своих литературных трудах и посылал их для усовершенствования в Бухарестскую академию. Делались переводы книг и с латинского языка.

Ввиду поступавших отовсюду, особенно из России, требований на переводимые старцем книги, пришлось образовать многочисленный штат переписчиков. В обители кипела оживленная литературная работа, развивая вкус к духовному чтению, составлялись сборники избранных мест из святоотеческих писаний. На обители явилась печать особой книжности и научности, монастырь стал центром духовно-аскетического просвещения…

У старца завязались обширные связи и переписка. К нему обращались за советами и наставлениями. Сохранились его письма к молдовлахийским инокам о монашеской жизни, к одному священнику об унии. Он имел сношения с митрополитом Петербургским Гавриилом (Петровым) и посылал ему книги. Он переписывался с настоятелями и иноками Софрониевой пустыни на юге России, московского Новоспасского монастыря, Николо-Пешношской обители и других монастырей на севере, с настоятельницей Арзамасской женской общины. К нему обращались за разъяснением недоумений относительно старообрядчества. Его ученики становились старцами и настоятелями многих монастырей в России, внося повсюду подъем и оживление монашеского делания в духе внутреннего подвига по заветам и преданию старца Паисия. В течение целого столетия, до самой революции, чувствовался в русских монастырях тот огромный духовный вклад, какой внес в них старец Паисий.