Валерий Могильницкий - Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

Солженицын ответил ему:

«Дорогой Павел Иванович!

Я Вас отлично помню. Вы работали в комнате „общего вида“, куда никто не допускался.

Непременно напишите воспоминания — ОКБешные и вообще тюремные — шлите…

Сердечные пожелания Вам и Вашей семье.

Надо сказать, Александр Исаевич оценил храбрость Жукова и, когда тот ушел на пенсию, постоянно высылал ему из своего фонда материальную помощь два раза в год — довольно крупную по тем временам сумму 34 тысячи рублей. Такую помощь от Солженицына получал и друг Жукова — Константин Иванович Страхович.

Кстати, профессор К.И. Страхович, один из лучших специалистов своего времени по реактивным двигателям, тоже после освобождения из Карлага остался жить в Караганде. Он жил некоторое время на квартире Жуковых, пока ему не подыскали работу консультанта в «Карагандагипрошахте». Через него Жуков познакомился со знаменитым биологом, профессором Л. Чижевским, который в то время тоже жил в Караганде, в доме № 17 по проспекту Ленина.

Как я уже говорил, К. Страхович долгое время работал в институте «Карагандагипрошахт». Интересно, что в 1953 году его как свидетеля бесчинств сталинских опричников на самолете доставили в Ленинград, где проходило следствие по делу Берии. И Константин Иванович Страхович показал, что его незаконно арестовали в числе десяти ленинградских профессоров и отправили в Карлаг. Из десяти ученых в живых остался только он один.

В своих мемуарах П.И. Жуков описывает жуткую невыносимую жизнь зэков. Нарком внутренних дел Татарской республики Шелудченко лично сам жестоко избивал Жукова, в этом ему помогали следователи Фролов и Колесников. Били до тех пор, пока не потерял сознание… Так они домогались от него, чтобы подписал «липу» о том, что он — агент иностранной разведки, осуществлял акты вредительства и диверсий на предприятии. Ночью его, еле живого, опять подняли с нар и притащили к следователю Фролову. Тот, как будто ничего не было, спросил Жукова:

— Что у вас с глазом? Вас кто-нибудь ударил? Вы еле стоите на ногах… — и сказал с намеком: — Да, у нас тут шутить не любят, может все повториться…

И повторялось до бесконечности, до тех пор, пока Жуков не подписал «липовый» протокол. Так было и с Борисом Сергеевичем Стечкиным, Алексеем Дмитриевичем Чаромским…

Жуков говорил товарищам по институту «Карагандагипрошахт», что он бы не выдержал пыток следователей, если бы не его любовь — драгоценная Нина Константиновна Жукова, в девичестве Понизовкина, дочь знатного ярославского купца, помогавшего голодающим на Верхней Волге. Она работала в Рыбинском ОКБ вместе с Жуковым и настолько полюбила его, что часами стояла у ворот тюрем после его очередного ареста и махала ему платком, передавала посылки и письма, полные пылкой обнадеживающей любви. И это несмотря на разницу в возрасте в 15 лет! В то время Павлу Ивановичу было 35, а ей всего 20 лет. И когда П.И. Жукова отправили в ссылку в голодную и суровую казахстанскую степь, она, как декабристка, последовала за ним…

В позапрошлом году Павла Ивановича Жукова не стало. Он скончался в возрасте 96 лет, немного не дожив до своего столетия. И Нина Константиновна бережет как зеницу ока все, что связано с его именем. И фотоальбомы, и мемуары с его почерком… И великолепный сад с цветником, посаженные у их дома руками Павлуши, как она говорит. Да, завидная у них была любовь и завидная жизнь, насыщенная трудом на благо общества. Несмотря на жесточайшие пытки сталинизма, террор, они продолжали жить рука об руку, и солнце улыбалось им из-за высоких серых домов, когда они выходили в свой скромный цветущий сад…

Когда Любовь Васильевна Бабицкая, заключенная Алжира, рвала камыш на берегу озера, вокруг стоял туман. И сквозь него она вдруг увидела, как к холодной воде вышел офицер охраны лагеря, вытащил из кобуры пистолет и выстрелил себе в висок. Он упал на влажный песок, и струйка крови медленно поползла к набежавшей волне…

Бабицкая стала свидетелем самого заурядного самоубийства. Потом на допросе ей приходилось неоднократно подробно рассказывать об этом эпизоде. И каждый раз она спрашивала себя: а смогла бы так же, как этот офицер, хладнокровно покончить с собой?

И отвечала сама себе: наверное, смогла бы, будь у нее револьвер… Но Люба почему-то почти никогда не задумывалась таким образом покончить с собой. Потому что ее всегда окружали хорошие люди, умеющие успокоить в самую тяжелую минуту, потому что у нее были дети, о которых она думала больше всего на свете и ради которых ей надо было жить и жить.

И все же эта дрянная навязчивая мысль как-то остро и больно мелькнула у нее. И впервые это произошло, когда арестовали ее мужа — Бориса Яковлевича Бабицкого, директора «Мосфильма»…

Был он человеком неустойчивым, нервным, мог накричать на подчиненных, но в принципе главными чертами его характера были доброта, всепрощение, заступничество. При нем впервые на киностудии воцарился дух творчества и соперничества. Соперничали, в основном, с «Ленфильмом». Часто на собраниях звучали реплики:

— А у нас лучше, чем на «Ленфильме».

— Наши московские актеры и режиссеры ленинградских сильнее и ярче…

Впервые на «Мосфильме» при Бабицком начались освоение и выпуск цветных звуковых фильмов. Впервые Борис Яковлевич стал выпускать звуковые кинокомедии. Особая удача выпала на фильм режиссера Г. Александрова и композитора И. Дунаевского «Веселые ребята». Кстати, Люба Бабицкая была ассистентом Г. Александрова, выход фильма на миллионного зрителя — это и ее радость.

Великий Сталин высоко оценил звуковую комедию «Веселые ребята». Но тут «Литературная газета» опубликовала статью А. Безыменского, в которой он обвинил И. Дунаевского в краже мелодии марша «Веселые ребята» из американского фильма «Вива Вилья». Борис Бабицкий сразу организовал протесты кинематографистов, добился создания специальной комиссии, которая опровергла статью А. Безыменского. После этого Сталин сказал:

— Хватит шельмовать первую советскую кинокомедию… Это — шедевр.

И велел представить к наградам создателей фильма. Так Александров и Орлова были награждены орденами Ленина, а «пастух» Леонид Утесов получил фотоаппарат (редкость по тем временам). Вскоре режиссеру Г. Александрову было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

Точно так же Бабицкий открыто и безболезненно встал на защиту фильма СМ. Эйзенштейна «Бежин луг», выступая на Всесоюзном производственном совещании кинематографистов. Он показал этот фильм приехавшему в СССР немецкому писателю Лиону Фейхтвангеру, и тот положительно оценил «Бежин луг». Сталин, намерившийся запретить продолжение съемок опального фильма, отступил.