Валерий Могильницкий - Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

Словом, ее муж, Борис Яковлевич Бабицкий, немало сделал для развития «Мосфильма», советского кино, утверждения советских картин за рубежом. И многие кинематографисты были поражены тем, что Б.Я. Бабицкого 27 мая 1937 года освободили от обязанностей директора «Мосфильма» и назначили заместителем начальника Управления театров. Но вскоре его сняли и с этой должности, арестовали.

Любовь Васильевна не знала, что делать. У нее на руках остались трое детей, слепнущий старик-отец и сестра-инвалид. Вот тогда она впервые подумала о самоубийстве. Первый муж Бабицкой кинооператор Анатолий Дмитриевич Головня, который пришел навестить и успокоить ее, крикнул:

— Не смей!

И выбил из ее рук ампулу с ядом.

— Ты нам нужна, — уже спокойнее сказал он, обнимая ее. — Посмотри на них…

И он показал рукой на детей. Первая, самая старшая дочь Оксана была рождена от Анатолия еще в студенческие времена, когда они учились вместе в Государственном кинотехникуме (позже ВГИК). В 1936 году у Любови от второго мужа, Бориса Яковлевича Бабицкого, родился сын Алеша. Наконец, на содержании Бабицких находился сын Бориса Яковлевича Револьд от первого брака. Их надо было кормить-поить, а Любовь Васильевну уволили из Малого театра, лишив таким образом большую семью средств к существованию.

Но у первого ее мужа Анатолия Дмитриевича Головни оказалось благородное сердце. Он сразу забрал к себе на содержание детей, кроме годовалого Алеши, которого еще надо было кормить грудью.

Любовь Бабицкая верила в невиновность и освобождение Бориса Яковлевича, ведь он строго придерживался линии Сталина в киноискусстве. Он боготворил Иосифа Виссарионовича, писал о нем в своих статьях в газете «Кино» всегда хвалебно. Когда понадобилось коллективное письмо ведущих кинематографистов страны против Г. Зиновьева и Л. Каменева под заголовком «Несокрушимой стеной любви и преданности окружим нашего Сталина», то сразу подписал его. Глядя на него, свои подписи поставили и Ф. Эрмлер, Г. Козинцев, С. Юткевич, С. Эйзенштейн, Б. Бабочкин, А. Довженко, А. Головня и другие.

Но ничего постоянного нет под этой луной. Через один-два года арестовали большую часть подписавшихся — Шумяцкого, Усневича, Славнина, Кочана. Дошла очередь и до Бабицкого.

Ему вменили связь с террористической контрреволюционной троцкистской организацией, якобы созданной в «Мосфильме». Вместе с ним в эту группу «врагов народа» из «Мосфильма» попали начальник отдела цветного кино Николай Ковальский, завхоз Николай Лебедев, кинооператоры Самуил Свердлов, Владимир Семенов, начальник планово-производственного отдела Сергей Соколов…

На допросах Бабицкий держался мужественно, все отрицал, никого в выдуманную чекистами группу не втягивал. Следователь обвинил его в том, что он разрешал допуск на экраны фильмов, в которых присутствовали враги народа. И делал это Бабицкий якобы специально, чтобы подорвать авторитет авторитетнейшего Сталина. Так, в документальном фильме «Ленин» чекисты увидели кадры с троцкистом Радеком, которого называли золотым пером партии, а на самом деле тот вредил делу Сталина.

— Это что такое: любимый Ильич и рядом Радек во всю ширь экрана? Это недопустимо, это — преступление!

В кровавом 1938 году Борис Яковлевич Бабицкий был расстрелян. А Любовь Васильевну отправили в Казахстан в Карлаг, в знаменитое Акмолинское отделение ясен изменников Родины. Когда ее привезли в лагерь, она сразу бросилась к начальнику Баринову. Со слезами на глазах просила его воссоединить ее с годовалым сыном… И, видать, дрогнуло сердце бывалого чекиста. Как рассказывает в документальном фильме «Алжир» внучка Л.В. Бабицкой Влада, «бабушка со временем забрала в лагерь годовалого сына. В этом ей помог начальник лагеря Сергей Васильевич Баринов. Он разрешил узнице покинуть лагерь и съездить за умирающим малышом». Это был огромный риск! Но Баринов пошел на него во имя спасения ребенка.

Он же назначил Л.В. Бабицкую после отбытия срока в лагере (пять лет) в качестве вольнонаемной сотрудницы. Работала она киномехаником, радиомонтером, заведующей клубом. И все это время ее морально поддерживал издалека, из Москвы, первый ее муж Анатолий Дмитриевич Головня. Сохранилось его письмо от 23 октября 1939 года в музее Малиновки. Цитирую:

«Здравствуй, хороший мой Люк!

Как видишь, пишу тебе в подвыходной день, ибо ты пишешь, что в этот день особенно вспоминаешь нас. Ни я, ни дочь ни на минуту тебя не забываем, очень и очень хотим тебя видеть. Иногда вечером она тихо спрашивает: „Папка, а мама должна все-таки скоро вернуться?“

Может, и плохо, а может, и лучше, что она не особенно высказывает свои чувства. Я когда-то мечтал, чтобы у дочери была твоя внешность, а мой характер. Кажется, эта мечта сбывается — ведь так ей легче будет жить.

Оксана сейчас стройная высокая девочка с начинающей развиваться фигурой. Намечается грудь, очертания бедер, стройные ноги. Она немного плавней, чем была ты. Ты была вся какая-то острая.

Оксана очень много читает, я ношу ей книги с „Мосфильма“. Читает детскую литературу и классиков. Очень развита, много знает. Очень любит кормить меня завтраком или обедом. Сама жарит котлеты.

Об „увлечениях“ — ничего подобного, даже мальчика никакого нет. С дворовыми девушками не дружит, сама прекратила все знакомства. Ведь ты пойми, что она уже прекрасно отдает себе отчет, что она уже большая и нужно уметь себя вести. Где она бывает и с кем из девочек — я знаю. И не похоже, чтоб были какие-нибудь „тайны“.

Если я сейчас получу за „Минина и Пожарского“ достаточно денег (премию вместо авторских), то я куплю ей пианино. Слуху нее, кстати, оказался значительно лучше моего.

Я закончил фильм „Минин и Пожарский“, приняли сверхотлично. Уже сегодня была статья в „Правде“. Будем снимать „1812 год“, но это не скоро. О себе напишу. Целую тебя нежно.

Из Алжира Любовь Васильевна пишет прошения о помиловании в разные инстанции. Характерно в этом отношении ее письмо И.В. Сталину. Вот что она пишет:

«13/III -38 г. я была арестована органами НКВД и приговорена Особым совещанием от 20/IV-38 г. к 5 годам исправительно-трудовых лагерей как член семьи изменника Родины.

С тех пор, как я себя помню, я не знаю таких моментов, которые могли бы повлечь за собой эту строгую изоляцию, лишение гражданских прав, права воспитывать моих детей.

Я родилась и выросла в семье рабочего. С 14 лет, не оставляя школы, я начала самостоятельную трудовую жизнь. С 1924 по 1927 г. я училась в Государственном институте кинематографии, по окончании которого я снова начала работать и работала по день своего ареста. С 1925 по 1934 г. я была женой кинооператора гр. А.Д. Головни, который является отцом моей 13-летней дочери Оксаны.