Анатолий Терещенко - Тайны серебряного века

В 1947 году он основал в Париже Институт хореографии при Гранд-Опера. С 1955 года вел курс истории и теории танца в Сорбонне. Он был членом Академии изящных искусств и автором более двух десятков книг о балете и дружил со многими художниками — Бакстом, Бенуа, Пикассо, Кокто, Муроном, Шагалом и другими.

Одной из многих тайн или фатальных изгибов в жизни Лифаря было то, что он остался в Париже после оккупации немцами французской столицы и ставил балетные постановки в театре. Для этого были нужны средства — большие деньги: плата за аренду здания, жалованье артистам и обслуживающему персоналу, приобретение постановочных деталей, материалов и проч. Кто финансировал все это? По всей вероятности, немцы. Это право надо было заслужить. Однако четкого ответа на этот вопрос до сих пор нет.

Сейчас часть библиотеки Лифаря в количестве 817 единиц хранится в Киеве, в отделе искусства Публичной библиотеки им. Леси Украинки. В дар Украине ее передала жена хореографа графиня Лилиан Алефельд.

Но вернемся к периоду войны. Как писала Л. Трускиновская в статье «Серж Лифарь»:

«Ему нравилось, что он был окружен поклонением и лестью, но жил он в скромном отеле в комнате, заваленной книгами…

Но были в его судьбе смутные моменты. Когда началась Вторая мировая война, Лифарь не отвернулся от оккупировавшей Париж немецкой армии, хотя от прямого сотрудничества с гитлеровцами уклонился, как и уклонился от личной встречи с Гитлером, когда тот посетил дворец Гарнье, в котором находилась Гранд-Опера».

А вот с Геббельсом, как говорит одна из притч, ему довелось встретиться. Геббельс решил выклянчить у Лифаря портрет знаменитого немецкого композитора, любимца фюрера Рихарда Вагнера, работы кисти Огюста Ренуара, хранившийся в коллекции Парижской Гранд-Опера.

— Господин Геббельс, эта картина, написанная французским мастером, принадлежит Франции и потому выдаче не подлежит.

О реакции главного пропагандистского барабанщика нацизма можно только догадываться… Есть еще притча Александра Москальца:

«Уже через неделю после вступления немцев губернатор Парижа фон Гроте сообщил Лифарю о намерении Гитлера посетить Ореrа. Решение, принятое танцовщиком, казалось ему идеальным компромиссом. В ближайшую ночь он поручил одному из пожарников по прозвищу Глюглю приехать в опустевший театр и остаться дежурить там, в коморке консьержа. Когда наутро Лифарь сам появился в Ореrа, простодушный пожарный доложил ему, что ночью в театр ненадолго приезжало много немецких офицеров. Один из них был особенно оживлен, расхаживал по залу и фойе, беседовал с Глюглю и дружески похлопывал его по плечу.

Одна фраза, произнесенная немцем, когда он окинул взглядом пустые кресла партера, сохранилась для истории:

«Я никогда не понимал, почему ложа вашего президента расположена сбоку. Я желаю сидеть в центре, чтобы видеть весь спектакль!»

Стоит ли говорить, что анонимным «добродушным немецким офицером» был сам Гитлер. Когда несчастный Глюглю узнал об этом, то потерял сознание и в тот же вечер умер от сердечного приступа. А Лифарю еще долго пришлось носить на себе ярлык коллаборациониста.

Существует еще одна версия на уровне слуха. Суть ее такова. Во время своего прилета в Париж «почитатель живописи» Геринг встречался Лифарем. Нацистскому боссу донесли о портрете Вагнера в коллекции Гранд-Опера, поэтому он попросил его для своей картинной галереи, расположенной в роскошном доме на канале Кайзерграхт. Но и тут Лифарь отказал фашисту.

Так ли это было, и был ли вообще такой эпизод, сейчас трудно установить, а тем более доказать. Но вот что интересно: если бы «ненасытный любитель живописи» Геринг захотел это полотно Ренуара, несомненно, оно было бы у него в картинной галерее.

Несколько лет тому назад на развалах книжных магазинах США появилась книга британского историка и американского журналиста, ветерана Второй мировой войны, бывшего сотрудника ЦРУ Хэла Вогана «В постели с врагом: Тайная война Коко Шанель».

Речь идет о том периоде, когда 56-летняя подруга Сержа Лифаря Коко влюбилась в немецкого дипломата барона Ганса Гюнтера фон Динклаге. Родители называли его часто словом «шпатц» — «воробей». Но этот воробей вырос в красавца. Он обладал атлетической фигурой, великосветскими манерами, хорошей памятью и приятной внешностью. Он мог любого заговорить. Но многие не догадывались, что в этом галантном и вежливом человеке жил настоящий ястреб.

Ганс Динклаге являлся полковником вермахта и работал сразу и на военную, и на политическую разведки Третьего рейха — службы Канариса и Шелленберга. Очевидно, сладко чирикающего «воробышка» привлекли обширные связи «кутюрного цыпленочка». Хэл Воган утверждает, что Коко Шанель не только встречалась с Вальтером Шелленбергом, но и выполняла его секретные задания.

Так, будучи завербованной (псевдоним Westminster, личный номер F-7124), пыталась наладить связь с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем для проведения сепаратных переговоров с целью заключения перемирия между Германией и Англией, перемирия, направленного против Советского Союза.

Операция немецкой разведки под кодовым наименованием «Модная шляпка» была прервана в Мадриде, куда она выезжала на встречу со своим подельником Сэмюэлем Хором. Только в результате вмешательства английской спецслужбы МИ-6 (политической разведки Лондона) эта акция была нейтрализована.

Итак, автор утверждает, что одна из самых великих женщин ХХ столетия, Габриэль Коко Шанель, являясь ярой антисемиткой, стала коллаборационисткой, которая пошла на сотрудничество с германской разведкой из-за своих коммерческих интересов.

По мнению того же Вогана, Шанель хотела иметь солидную долю в фирме, носившей ее имя. Однако большая часть принадлежала еврейскому семейству Вертаймеров. Возникла классическая основа для вербовки — материальная заинтересованность. Предприятие было принудительно отчуждено и передано в руки нацистов после оккупации Франции немецкими войсками в 1940 году. Судьбы евреев в то время решались просто: гетто, концлагерь, пуля.

После войны Габриэль оказалась в тюрьме, но благодаря вмешательству Черчилля была освобождена из неволи и практически реабилитирована.

Следует заметить, что Лифарь и Коко дружили десятилетия. Но вот что интересно: сам факт доверительных отношений французской элиты с немецкими оккупантами не был особой тайной. Все делалось почти на виду. Более того, подавляющее большинство французской гламурной тусовки ни в каком партизанском «Сопротивлении» не участвовало, а продолжало жить так, как жило до войны — на широкое горло. Большая же часть столичного бомонда — знати, аристократии, высшего света — предложила свои услуги разведывательным органам оккупационных властей фашистской Германии.