Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 6. Январь-август 1902

Насколько я могу судить, все возражения «против отрезков» подходят под тот или другой из этих четырех пунктов, причем большинство возражавших (и Мартынов в том числе) отвечали на все четыре вопроса отрицательно, признавая требование вернуть отрезки и принципиально неправильным, и политически нецелесообразным, и практически неосуществимым, и логически непоследовательным.

Рассмотрим же, в порядке важности, все эти вопросы.

(а) Принципиально неправильным требование вернуть отрезки считают по двум основаниям. Во-первых, говорят, что это «затронет» капиталистическое сельское хозяйство, т. е. приостановит или задержит развитие капитализма; во-вторых, говорят, что оно не только усилит, но и прямо приумножит мелкую собственность. Первый из этих доводов (особенно подчеркнутый Мартыновым) совершенно неоснователен, ибо типичные отрезки, наоборот, задерживают развитие капитализма и возвращение их усилит это развитие; относительно же нетипичных случаев (не говоря о том, что исключения всегда и везде возможны и что они только подтверждают правило) сделана была оговорка и в «Искре» и в программе («… земли, которые отрезаны… и служат орудием закабаления…»). Это возражение основано просто на незнакомстве с действительным значением отрезков и отработков в экономике русской деревни {111}.

Второй довод (особенно подробно развитый в некоторых частных письмах) гораздо серьезнее и вообще является самым сильным доводом против защищаемой программы. Вообще говоря, развивать, поддерживать, укреплять, а кольми паче умножать мелкое хозяйство и мелкую собственность вовсе уже не задача социал-демократии. Это совершенно справедливо. Но дело в том, что здесь перед нами как раз не «общий», а именно исключительный пример мелкого хозяйства, и эта исключительность ясно выражена в вступлении к нашей аграрной программе: «уничтожение остатков крепостного порядка и свободное развитие классовой борьбы в деревне». Вообще говоря, поддержка мелкой собственности реакционна, ибо она направляется против крупного капиталистического хозяйства, задерживая, следовательно, общественное развитие, затемняя и сглаживая классовую борьбу. В данном же случае мы хотим поддержать мелкую собственность именно не против капитализма, а против крепостничества, – в данном случае мы поддержкой мелкого крестьянства даем громадный толчок развитию классовой борьбы. В самом деле, с одной стороны, мы делаем этим последнюю попытку разжечь остатки классовой (сословной) вражды крестьян к крепостникам-помещикам. С другой стороны, мы расчищаем дорогу для развития буржуазного классового антагонизма в деревне, ибо этот антагонизм прикрыт ныне общей и одинаковой якобы угнетенностью всех крестьян остатками крепостничества.

Все на свете имеет две стороны. Крестьянин-собственник на Западе сыграл уже свою роль в демократическом движении и отстаивает свое привилегированное положение по сравнению с пролетариатом. Крестьянин-собственник в России стоит еще накануне решительного и общенародного демократического движения, которому он не может не сочувствовать. Он еще смотрит больше вперед, чем назад. Он еще гораздо больше борется против, столь сильных еще в России, сословно-крепостнических привилегий, чем отстаивает свое привилегированное положение. В такой исторический момент мы прямо обязаны поддержать крестьянство и попытаться направить его, туманное и темное еще, недовольство против его настоящего врага. И мы нисколько не будем противоречить себе, если в следующий исторический период, когда минуют особенности данной социально-политической «конъюнктуры», когда крестьянство, допустим, удовлетворится ничтожными подачками ничтожной части собственников и «зарычит» уже решительно против пролетариата, если мы тогда выкинем из своей программы борьбу с остатками крепостничества. Тогда-то, вероятно, придется нам выкидывать из программы и борьбу с самодержавием, ибо никак нельзя полагать, чтобы до политической свободы крестьянство избавилось от самого отвратительного и тяжелого крепостнического гнета.

При господстве капиталистического хозяйства мелкая собственность задерживает развитие производительных сил, прикрепляя работника к мелкому кусочку земли, узаконяя рутинную технику, затрудняя вовлечение земли в торговый оборот. При господстве отработочного хозяйства, мелкая поземельная собственность, освобождаясь от отработков, тем самым толкает вперед развитие производительных сил, освобождает крестьянина от прикреплявшей его к месту кабалы, освобождает помещика от «дарового» слуги, отнимает возможность заменять технические улучшения безграничным усилением «патриархальной» эксплуатации, облегчая вовлечение земли в торговый оборот. Одним словом, противоречивое положение мелкого крестьянства на рубеже крепостнического и капиталистического хозяйства вполне оправдывает эту исключительную и временную поддержку мелкой собственности социал-демократией. Повторяем еще раз: это не противоречие в редактировании или формулировке нашей программы, а противоречие живой жизни.

Нам возразят: «как ни туго поддается отработочное хозяйство натиску капитализма, все же оно поддается ему, – больше того: оно осуждено на полное исчезновение; крупное отработочное хозяйство уступает и уступит место непосредственно крупному капиталистическому хозяйству. Вы же хотите ускорить процесс ликвидации крепостничества мерою, которая является, в сущности, дроблением (хотя бы частичным, но все же таки дроблением) крупного хозяйства. Не приносите ли вы этим интересы будущего в жертву интересам настоящего? Ради проблематичной возможности восстания крестьян в ближайшем будущем против крепостничества вы затрудняете в более или менее далеком будущем восстание сельского пролетариата против капитализма!».

Такое рассуждение, как ни убедительно оно с первого взгляда, грешит большой односторонностью: во-первых, и мелкое крестьянство тоже поддается, хотя и туго, а поддается, натиску капитализма, оно тоже осуждено, в конечном счете, на неизбежное вытеснение; во-вторых, и крупное отработочное хозяйство уступает место крупному капиталистическому не всегда «непосредственно», а сплошь и рядом создавая слой полузависимых, полубатраков, полусобственников, – между тем такая революционная мера, как возвращение отрезков, сослужила бы гигантскую службу именно тем, что хоть раз заменила бы «метод» постепенного и незаметного превращения крепостнической зависимости в буржуазную «методом» открытого революционного превращения: это не могло бы остаться без самого глубокого влияния на дух протеста и самостоятельной борьбы во всем трудящемся сельском населении. В-третьих, и мы, русские социал-демократы, постараемся воспользоваться опытом Европы и гораздо раньше, гораздо усерднее займемся привлечением «деревенщины» к социалистическому рабочему движению, чем это удалось нашим западным товарищам, которые после завоевания политической свободы долго еще «ощупью» искали путей для движения промышленных рабочих: в этой области мы многое возьмем готовым «у немцев», а вот в аграрной области, может быть, выработаем и нечто новое. И для того, чтобы облегчить впоследствии нашим батракам и полубатракам переход к социализму, крайне важно, чтобы социалистическая партия сейчас же начала «вступаться» за мелкое крестьянство, делая для него «все возможное» с ее стороны, не отказываясь от участия в решении наболевших и запутанных «чужих» (непролетарских) вопросов, приучая всю трудящуюся и эксплуатируемую массу видеть в себе своего вождя и представителя.