Мария Черняковская - Грань реальности

– Обещать ничего не могу.

– Чёрт возьми, Алекс, возьмись, наконец, за ум. Сколько можно? Ты газеты читаешь? Что о тебе пишут, знаешь?

– Я всё знаю. Но я сыт по горло этими ангажементами.

– Ты должен.

И тут Алекс взвился.

– Я никому ничего не должен, запомните это раз и навсегда!

И выбежал из столовой.

– Что я такого сказал? И вот так всегда. Как Вы с ним справляетесь?

– Он очень болен. Вы загоните его, как скаковую лошадь.

– А Вы знаете, милая леди, что Алекс сам попросил меня уплотнить график гастролей.

– Знаю. Но эти бесконечные ангажементы, неужели без них нельзя обойтись?

– Он связан обязательствами.

– Но ведь это Вы его обязали, разве не так?

– Вы действительно много знаете.

– Дайте ему немного свободы, и Вы увидите, на что способен этот человек.

– Если я ему дам свободу, Вы представляете, во что превратятся его концерты?

– А Вы знаете, что он пишет песни?

– Слышал парочку.

– И что вы думаете?

– Они никуда не годятся. Публика никогда не примет их.

– О рок`н`ролле тоже так говорили.

– Тогда было другое время.

Я поняла, что этот разговор бесполезен, пробиться к этому человеку было невозможно, он меня не слышал. Бедный Алекс!

Почувствовав моё настроение, Полковник поспешил откланяться. Я облегчённо вздохнула и поднялась наверх.

Алекс лежал на кровати и смотрел в потолок, я прилегла рядом.

– Что-то ты долго, о чём ты могла разговаривать с этим упырём?

– Да так, ни о чём. Просто он приехал в гости, не могла же я его оставить одного.

– Извини, что я оставил тебя наедине с ним. Я просто не выдержал.

– Я понимаю.

– Ты всё понимаешь, моя марсианка.

– Ты всё-таки подумай, чтобы исполнять свои песни. Вспомни пятидесятые. Несмотря на протесты общества, ты дал своей музыке право на жизнь, так почему бы не попробовать ещё раз?

– Я уже не тот юнец, и ещё одного противостояния я не выдержу.

С самого утра я чувствовала себя неважно, болело горло, голова. Я почувствовала, что заболеваю. Я всегда тяжело болела, все мои простуды переходили в более тяжёлую форму. Я уплывала, слыша слова Алекса, как сквозь вату.

Когда я очнулась, в теле была страшная слабость, голова кружилась, и ужасно хотелось пить. Я находилась в больничной палате, заставленной цветами. На моём животе лежала голова Алекса.

«Сколько же он сидит так?»

Я коснулась его волос. Он тут же вскинулся.

– Ты очнулась! Как же ты нас всех напугала!

– Сколько я здесь?

– Двое суток. Почему ты не сказала мне, что тебе плохо?

– Думала, обойдётся. Ты хоть отдыхал?

– Поспал пару часов. Как ты себя чувствуешь?

– Уже намного лучше. Только слабость.

– Неудивительно. У тебя был жар и лихорадка. Ты металась в бреду.

Алекс взял мои руки и стал целовать их.

– Никогда больше так не пугай меня. Что бы я делал без тебя.

На его глазах показались слёзы.

– Я очень люблю тебя, детка. И не могу без тебя.

Я смотрела в любимые глаза, и мне так хотелось сказать что-то ободряющее, но в голове стоял туман.

– Я позову врача.

– Позже. Теперь я пойду на поправку. Просто посиди со мной.

Он так и не отпустил мои руки, согревая их в своих ладонях.

Когда мы приехали домой, Алекс уложил меня в постель и приказал не вставать до особых указаний врача.

Потом выводил на прогулку, и мы медленно ходили по аллеям, он поддерживал меня под руку, следя за тем, чтобы мне не стало плохо.

– Милый, всё уже в порядке, правда. Я уже здорова.

– Лучше перестраховаться.

Такой заботы я не чувствовала даже от отца. Алекс приносил мне книги, любые, какие я заказывала, уж не знаю, где он их находил.

А потом уехал в Вегас, но каждый день звонил, чтобы спросить о моём самочувствии. Я очень жалела, что не могла сопровождать его, тем более, благодаря прессе, узнала, что его концерты стала посещать Памэла. Также я прочла и о неприятном инциденте на его шоу, когда Алекс расхвалил нового спутника экс-жены, как настоящего жеребца. Не знаю, как на это отреагировал Полковник.

В тот день ничего не предвещало беды, разве что Алекс был немного бледен. Он читал газеты в кабинете, и я принесла ему кофе. Он взял чашку, я обратила внимание на то, как дрожит его рука, отхлебнул, поставил на стол и вдруг схватился за сердце.

Спустя секунду он уже лежал на полу без сознания.

Бригада экстренной помощи тут же увезла его в госпиталь. Туда сразу же приехал доктор Симпсон. Я сидела под реанимацией, ожидая пока выйдет хоть кто-то из врачей.

– Инфаркт. – был вердикт эскулапов. – Только приятные эмоции и никаких нагрузок.

Всё время, пока Алекс находился в больнице, я была вместе с ним. Парни постоянно приносили цветы и открытки от поклонников с пожеланиями скорейшего выздоровления.

И Алекс быстро поправлялся. Я удивлялась его воле. Желание жить поставило его на ноги в кратчайшие сроки.

Я прочитала газеты, которые он читал перед тем, как потерять сознание, и у меня в глазах потемнело от ярости на журналистов.

«А не наркоман ли наш Король?» это была главная тема всех статей.

Я позвонила Полковнику и попросила о встрече.

– Я рад видеть Вас в своём офисе. Так о чём Вы хотели поговорить?

– Скажите правду прессе о здоровье Алекса.

– Это невозможно.

– Но почему?

– Потому что он принимает сильнодействующие препараты, содержащие наркотические вещества. Да дело даже не в этом. Люди привыкли видеть Короля цветущим и здоровым, грипп, ну, может быть, ещё глаукома, это всё чем он может болеть. Всё остальное под запретом.

– Я не понимаю.

– Если люди узнают, что Алекс чем-то серьёзно болен, это не в лучшую сторону скажется на его карьере. Упадут продажи пластинок, публика просто перестанет посещать его концерты.

– А лучше, когда он еле дорабатывает программу, и его практически уводят со сцены? Неужели поклонники этого не замечают?

– Пока нет. И лучше будет, если они, как можно дольше, будут оставаться в неведении. Билеты раскупаются за несколько часов, а если станет известна правда, люди сто раз подумают, тратить ли деньги на концерт, который может закончиться потерей сознания певца.

– Что ж, всё ясно. Главное, что интересует вас всех, это прибыль, которую приносит Алекс.

– Да, милая леди, именно так. Таковы законы шоу-бизнеса.

– Прощайте, мистер Дженсон.

– До свидания, Анна.

Я долго гуляла по улицам, чтобы унять боль и гнев. Полковник требовал от Алекса безупречных концертов, требовал, чтобы тот бросил пить всякую дрянь, хотя Алекс давно отказался от стимуляторов, но сильные обезболивающие по действию на организм были гораздо сильнее амфетаминов. Иногда после приёма таких препаратов он не понимал, что происходит вокруг него. И в такие моменты действительно можно было подумать, что он находится под дозой.