Леонид Млечин - Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом

Генетику как науку отменили. Остались без работы такие выдающиеся ученые, как академик Иван Иванович Шмальгаузен, президент Академии наук Белоруссии Роман Андреевич Жебрак (устроили «суд чести» над ним, обвинили в антигосударственных и антипатриотических поступках), академик Николай Петрович Дубинин (будущий Герой Социалистического Труда и лауреат Ленинской премии), член-корреспондент Академии наук Иосиф Абрамович Рапопорт (тоже будущий Герой Социалистического Труда и лауреат Ленинской премии)…

Такую же чистку осуществили в сельскохозяйственных, медицинских и ветеринарных институтах.

Юрий Жданов исправился и предложил вождю провести столь же успешную кампанию в физиологии под лозунгом защиты научного наследства академика Павлова. 6 октября 1949 года Сталин инструктировал Юрия Жданова:

«Я согласен с Вашими доводами и даже готов возвести их в куб.

Теперь кое-что о тактике борьбы с противниками теории ак. Павлова. Нужно сначала собрать втихомолку сторонников ак. Павлова, организовать их, распределив роли, и только после этого собрать то самое совещание физиологов, о котором Вы говорите, и где нужно будет дать противникам генеральный бой. Без этого можно провалить дело. Помните: противника нужно бить наверняка с расчетом на полный успех».

28 июня 1950 года прошла совместная сессия Академии наук СССР и Академии медицинских наук, созванная по велению идеологического начальства. Серьезные ученые с тоской слушали доклады, свидетельствовавшие, как выразился один из членов Президиума Академии медицинских наук, о полном разрыве между внедряемой доктриной и подлинной медициной; о нарастающем отставании от мировой науки.

Президент академии Сергей Иванович Вавилов завершил свою речь словами:

— Да здравствует вождь народов, великий ученый и наш учитель во всех важнейших начинаниях товарищ Сталин!

Говоря все это, Сергей Вавилов знал, что его брата, выдающегося генетика, Николая Ивановича Вавилова, довел до тюрьмы (где он погибнет) Лысенко и его поклонники!

Все восторженно хлопали, понимая, что советских врачей заставляют заниматься какими-то глупостями, в то время, как писал один из руководителей Академии меднаук, «в медицине за рубежом происходят крупнейшие события: открываются все новые и более совершенные антибиотики, новые витамины и гормоны (в том числе кортизон), гипотензивные препараты, предлагались смелые хирургические операции на сердце».

Решения академий немедленно проводились в жизнь. Вот как это выглядело.

На территории Фрунзенского района Москвы располагалось тридцать научно-исследовательских институтов: семнадцать медицинских, девять технических, четыре гуманитарных. Чисткой научных кадров занялась первый секретарь райкома партии Екатерина Алексеевна Фурцева, будущий министр культуры СССР.

— В ряде институтов, — сообщила Фурцева товарищам по партийному руководству, — среди некоторой части научных работников были распространены реакционные взгляды вейсманизма-морганизма. В институте судебной психиатрии, в первом и втором медицинских институтах руководство некоторыми лабораториями и кафедрами находилось в руках сторонников вейсманизма. Обсуждение решений сессии ВАСХНИЛ помогло институтам перестроить направление научной работы и укрепить состав научных учреждений передовыми советскими учеными — последователями мичуринской биологии…

Пересмотрели учебные программы. Учебники и научные труды, написанные противниками Лысенко, то есть настоящими учеными, запретили. Химическое отделение Академии наук тоже провело свою сессию в подражание лысенковской. Гонения на лучших биологов страны, расправа с генетиками дополнились разгромом химической науки.

Некому стало учить будущих врачей и фармацевтов. Место ученых в институтах и университетах занимали малообразованные функционеры или шарлатаны, поддержанные властью, поскольку они боролись против «враждебных западных теорий», а своих противников обвиняли в низкопоклонстве перед Америкой.

«Мы вынуждены выслушивать безумную старуху Лепешинскую, открывшую «живое вещество», — возмущался академик Александр Леонидович Мясников. — Эта баба-яга, оказывается, — соратница Сталина по партийной работе до революции, она попросила у него поддержки, и было дано «соответствующее указание». Лепешинскую возвели в гении».

В 1950 году старой большевичке Ольге Борисовне Лепешинской, которая увлеклась медициной, присудили Сталинскую премию и приняли в Академию медицинских наук. Она рекомендовала куриным белком лечить язвенную болезнь желудка, артрит и рак. Уверяла, что ванны с содой по ее рецепту спасут от гипертонии, склероза и вообще от старости! Обещала почти что бессмертие. И что же? Из продажи исчезла сода…

«Население поверило в ее высказывания о пользе особых ванн, — печально пометил в дневнике писатель Юрий Карлович Олеша. — Стали распространяться ее рецепты на папиросной бумаге. Люди возвращались домой после ее лекций взволнованные, поверившие в долголетие».

Лепешинская была не одна!

Ветеринар Геворг Мнацаканович Бошьян в 1949 году выпустил книгу «О природе вирусов и микробов». Утверждал, что его открытия изменят современную медицину. А был он просто авантюристом. Проповедовал нечто чудовищное по безграмотности, но призывал вести борьбу «против космополитизма в науке, за идеи Ленина — Сталина» и получил поддержку высшего начальства. Бошьяна поставили во главе секретной лаборатории НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи, ему присвоили научную степень доктора медицинских наук и звание профессора.

Торжество маниакальных невежд!

Ветфельдшер Дорохов растворял рога крупного рогатого скота в азотной кислоте и предлагал этот яд больным раком. Техник Калугин проповедовал лечение солями тяжелых металлов. Микробиолог Троицкая вводила больным в качестве вакцины вытяжку из раковых клеток. И в атмосфере безумия, охватившей страну, к этим мистификаторам вереницей потянулись больные.

От разгрома, который продолжался несколько лет, отечественная наука так и не оправилась. Результаты ощутимы и по сей день: невероятная отсталость всего аграрного сектора. Уничтожение интеллектуального потенциала определило отставание медицины и фармацевтики. Средства диагностики, медицинская техника, лекарственные препараты — все приходится закупать. Чины, служащие по ведомству здравоохранения, могут рвать на себе импортную рубашку и твердить, что медицина у нас наилучшая. Но есть надежный индикатор. Несмотря на существование целой системы медицины для начальства, наши высшие чиновники и олигархи лечиться едут за границу.