Анатолий Егорин - Каддафи. Хроника убийства

Колонна, в которой находился Каддафи, его сын Муттасим, министр обороны Абу Бакр Юнес Джабер и охрана, отправилась на юг. По некоторым данным, в колонне было от 50 до 70 джипов. Каддафи с охраной находился в одной машине. Его сын и министр обороны — в другой. Примерно около девяти часов утра, уже на выезде из города, по конвою был нанесен авиаудар. Вначале двумя ракетами были уничтожены головная и замыкающая машины. Потом беззащитную колонну расстреливали в упор. Причем в машину, в которой находился сам полковник, прямых попаданий не было. Ракеты ложились рядом с ней. Очевидно, натовцы стремились только контузить полковника и его охрану, но не уничтожить его.

Нескольким машинам удалось уйти. Они попытались вернуться, после того как улетели самолеты НАТО, но увидели, что к перевернувшейся машине полковника Каддафи подбежала группа военных европейского вида. Они расстреляли в упор контуженную охрану и водителя, добили оставшихся в живых в других машинах. Полковника, еще живого, передали также находившимся на месте убийства сторонникам ПНС. После этого военные европейцы вызвали вертолет и улетели в сторону Триполи.

Об этом и поведал российским читателям наш коллега Александр Григорьев.

Обстановка, царившая в Ливии сразу после расправы и глумления над Каддафи, не укладывается ни в какие исламские и просто человеческие нормы. Его тело таскали по улицам Мисураты, зверски надругиваясь над мертвецом.

Потом, распластанного, его бросили на пол в холодильнике супермаркета и только через два дня положили на окровавленный матрац. Этого человека, сделавшего для Ливии сверх много и заставившего мир полвека говорить о себе, конечно, история и потомки будут еще вспоминать не раз, но в судный для него день его растерзали, пристрелили, но не пленили, и не похоронили, а где-то тайно закопали в пустыне, боясь его даже мертвого, хотя по законам, в том числе и исламским, хоронить надо было в тот же день, ибо «мертвец, как говорится во всех писаниях, есть воплощение смерти, а та — оплот нечистоты». Толпа, желавшая сфотографироваться с телом поверженного, возможно, стремилась погасить в себе ужас, исходивший от всего происходившего. Надругательство словно придавало живучесть и силу этим горе-победителям, преступившим каноны шариата и человечности.

Через несколько дней в родном городе Муаммара Каддафи — Сирте боевики из группировки «Течение джихада» осквернили и уничтожили могилы родственников бывшего лидера, включая его отца, матери и дяди, погребенных в семейном склепе местного кладбища. Надгробные плиты были разрушены, из могил извлечены кости и сожжены. Сообщившая об этом в ноябре 2011 г. алжирская газета «ан-Нахар» поместила еще и ряд фотографий, сделанных «Комитетом по разрушению идолов». В Интернете также просочились кадры зверской расправы над телохранительницами из личной гвардии Каддафи, которые были жестоко избиты ливийскими «революционерами».

В нашем распоряжении оказались «Слова прощания» Каддафи, которые мы предлагаем читателю.

Именем Аллаха, Милостивого Аллаха

Вот уже 40 лет, или больше, не помню, я делал все, что мог, чтобы дать людям дома, больницы, школы; когда они были голодны, я кормил их, даже превратил Бенгази из пустыни в плодородную землю. Я противостоял атакам этого ковбоя Рейгана — пытавшегося убить меня, он убил мою ни в чем не повинную приемную дочь, ребенка, у которого не было ни отца, ни матери.

Я помогал моим братьям и сестрам из Африки средствами для Африканского Союза, делал все, что было в моих силах, чтобы помочь людям понять идею настоящей демократии, где, как в нашей стране, правят народные комитеты. Но этого было недостаточно, говорили мне, ведь даже те люди, у которых дома на 10 комнат, новая одежда и мебель, не были довольны. В своем эгоизме они хотели получить еще больше и, общаясь с американцами и другими нашими гостями, говорили, что нуждаются в «демократии» и «свободе», абсолютно не понимая, что это закон джунглей, где все достается самому большому и сильному. И все же их зачаровывали эти слова. Они не понимали, что в Америке нет ни бесплатной медицины, ни бесплатных больниц, ни бесплатного жилья, ни бесплатного образования и пищи, за исключением лишь тех случаев, когда людям приходится просить милостыню или стоять в долгой очереди за тарелкой супа.

Нет, что бы я ни делал, некоторым все было мало. Другие же знали, что я — сын Гамаля Абделя Насера, который был единственным настоящим арабским и мусульманским лидером, когда он постановил, что Суэцкий канал принадлежит народу, он был подобен Салах-ад-Дину. Я пытался следовать по его пути, когда постановлял, что Ливия принадлежит моему народу. Я пытался оградить людей от колониального засилья — от тех воров, что нас обкрадывали.

И вот я стою под ударами самой сильной армии во всей военной истории, а мой младший африканский сын Обама пытается убить меня, забрать наше бесплатное жилье, медицину, образование, пищу и заменить все это воровством на американский манер под названием «капитализм». Все мы в странах третьего мира знаем, что это значит. Это значит, что странами управляют корпорации, что люди страдают, и поэтому у меня нет иного пути.

Я должен удерживать свою позицию, и, если Аллах пожелает, я отдам жизнь за этот путь — путь, который обогатил нашу страну плодородной землей, принес народу здоровье и пищу и даже позволил нам помогать нашим африканским и арабским братьям и сестрам работать с нами здесь, в Ливийской Джамахирии.

Я не хочу умирать, но если это необходимо ради спасения этой страны, моего народа, тысяч моих детей, то так тому и быть.

Пусть это завещание будет моим посланием миру, свидетельством, что я сопротивлялся атакам натовских крестоносцев, противостоял жестокости, предательству, выстаивал перед натиском Запада и его колониальных амбиций; был рядом со своими африканскими братьями, моими истинными братьями — арабами и мусульманами, был маяком, в то время как другие превращались в пылающие крепости.

Я жил в скромном доме, в бедуинском шатре, и никогда не забывал своей юности, проведенной в Сирте; я не расходовал наше национальное достояние неразумно, и, как и наш великий мусульманский лидер Салах-ад-Дин, освободивший Иерусалим ради ислама, довольствовался немногим.

На Западе меня называют «сумасшедшим», «безумным», но они знают правду — и все же продолжают лгать. Они знают, что наша страна независима и свободна, что она не в колониальных тисках; что мое видение, мой путь был и остается ясным для моего народа и что я буду сражаться до последнего вздоха за нашу свободу, да поможет нам Всемогущий оставаться верными и свободными.