Нури Халилов - Долгая дорога домой. Воспоминания крымского татарина об участии в Великой Отечественной войне. 1941–1944

Мы сварили памятник – обычный пик, который устанавливают на воинских захоронениях. Из нержавейки была сделана табличка, на которой радист парка Володя Бранопуло выгравировал: «Здесь в братской могиле партизан 6-й бригады Северного соединения похоронен делегат III съезда комсомола, участник обороны Севастополя, член партии с 1920 года Подскребов Андрей Власович. 1902–1944».

За день до похода выяснилось, что 21-й отряд входил не в 6-ю бригаду, а в 5-ю. На улице Карла Маркса я нашел граверную мастерскую и попросил исправить ошибку. Гравер, мужчина в мотоциклетной куртке, тут же сделал из шестерки красивую, витиеватую пятерку. Когда я протянул ему деньги – он взять отказался.

Весной 1972 года мы выехали в лес. За рулем автобуса Толя Иванов, в салоне бывший командир 5-й бригады Северного соединения Филипп Степанович Соловей, бывший разведчик 21-го отряда Алексей Пантелеевич Калашников и мои друзья по автобусному парку: Толя Захарцев с неизменным баяном, Петя Ваулин, Шурик Алдушин, Наташа Михальченко, Люба Морозовская, Саша Горбаневич, а также молодые рабочие, имена которых, к сожалению, не сохранила память. Следом за нами шел грузовой автомобиль, в кузове которого стоял изготовленный нами памятник.

Мы доехали до села Межгорье Белогорского района. Именно тогда из уст Ф. С. Соловья я впервые услышал слово «Баксан» – так, оказывается, называлось село раньше. После того как автобус чуть не застрял между двух деревьев, его отогнали назад, в Межгорье, а сами пошли пешком. В грузовик сложили рюкзаки, палатки, продовольствие. Поляна, где Ф. С. Соловей предложил остановиться на ночлег, была великолепной! Возле речки Бурульчи стояла беседка, по-видимому сделанная лесниками. О лучшем месте для ночлега нечего было и мечтать. Я приказал ставить палатки, а Шурик Алдушин, Саша Горбаневич и Алексей Пантелеевич Калашников пошли куда-то вверх по ручью. Минут через сорок ребята вернулись.

– Могилу нашли! – сообщил Шурик Алдушин. – Но грузовик туда не пройдет!

Оставив Алдушина с девчонками готовить ужин, мы взгромоздили памятник себе на плечи: Петя Ваулин, Толя Захарцев, Толя Иванов, Саша Горбаневич и я. Четверо несут, пятый отдыхает. Поочередно меняясь, двигаемся вперед. Памятник очень тяжел. Дорога сменяется то крутыми подъемами, то спусками. Неожиданно оказались в царстве борщевника, который был выше человеческого роста. Дважды пришлось по колено в воде переходить какую-то речушку. Сколько еще идти? Ребята обернулись минут за сорок, а мы идем уже около часа? Наконец вижу сидящего на каких-то развалинах Алексея Пантелеевича. Рядом длинный холмик. На нем стоит деревянный, давно не крашенный, заостренный сверху столбик с табличкой «Слава советским партизанам». Табличка пробита дробью. Видимо, развлекался кто-то из охотников. Мы поставили памятник в изголовье могилы.

– Некрасиво! – обронил Петя Ваулин.

– Давайте на валуны поставим, – предложил Алексей Пантелеевич.

Идея всем понравилась. Стали скатывать к могиле большие валуны. Как-то получилось, что главным архитектором и прорабом стал Петя Ваулин. Камни решили врыть в землю. Первый же удар саперной лопатой – и показались две стреляные гильзы. Разворачиваем валун и находим кандалы из проволоки. У ручья натыкаемся на ствол винтовки.

Наконец памятник готов. Петя любовно обкладывает валуны зеленым мхом. Я же с тревогой поглядываю, как быстро темнеет в лесу. Но вот все готово. Как-то интуитивно даю команду построиться. Наш маленький отряд замер вдоль могилы. Минутой молчания предлагаю почтить память погибших. Это была наша первая «Минута молчания». Мы еще не знали, что только закладываем традиции. Мы не знали, что следующий поход мы назовем «походом невест», так как смешливые и симпатичные девушки, которых приведут Виталий Шейко, Толя Захарцев, Саша Горбаневич и Петя Ваулин, очень скоро станут их женами. Не знали, что в следующих походах с нами будет жена Андрея Власовича – Анна Михайловна, которая, несмотря на возраст, пройдет весь путь, чтобы припасть к могиле мужа. В другой год пойдут его дети – Владимир и Майя.

Никогда не забуду, как Володя Подскребов – полковник Советской армии, стоя у могилы отца, поразился тому, что сейчас ему столько же лет, сколько было отцу в год его гибели.

Я еще не знал, что через Васильковскую балку пройдет четыре выпуска моих учеников из автотранспортного техникума, а потом многие мои друзья-ученики из 37-й школы. Все это было впереди, а в тот вечер мы сидели у костра. Толя Захарцев играл на баяне. Мы пели. От усталости, свежего воздуха, выпитой водки кружилась голова. Далеко за полночь, когда казалось, что звезды вот-вот упадут нам на голову, когда уже не было никакого желания ни петь, ни говорить, мы слушали партизан.

Они были очень разные. Немногословный, похожий на колобка Филипп Степанович и косая сажень в плечах, высоченный, обладающий тонким юмором Алексей Пантелеевич.

Сначала, наверное по старшинству, заговорил Филипп Степанович Соловей. Оказалось, что еще до войны он был командиром погранзаставы, сам создавал отряд и, с небольшим перерывом в Сочи, прошел с ним всю партизанскую эпопею.

Не помню, в какой связи он стал рассказывать о голоде. О том страшном голоде, который пережили партизаны. Сначала люди худели, превращаясь буквально в скелеты, а потом начинали пухнуть.

То, что партизаны, оказывается, голодали, для нас было откровением. Ничего подобного в книгах в ту пору не писали. Сорок лет спустя, уже работая над докторской диссертацией по партизанскому движению в Крыму, я обнаружил следующую запись в отчете главного партизанского врача П. В. Михайленко: «Ф. С. Соловей – состояние тяжелое. Отеки обеих конечностей. Первоначально решили, что у него спонтанная гангрена – кожа обеих конечностей была багрово-синего цвета». Вот в таком состоянии он был эвакуирован самолетом в Сочи в октябре 1942 года.

Алексей Калашников пришел в партизаны много позже. В Севастополе он попал в плен. Пригнали их в «Картофельный городок». Никто из ребят, включая меня, первоначально не понял, что речь идет о концентрационном лагере в Симферополе, а узнав, удивились, так как и Толя Иванов, и Шурик Алдушин работали водителями именно на 9-м маршруте, остановка которого была прямо напротив «Картофельного городка». Но вернемся к рассказу Алексея Пантелеевича:

«Нас – несколько сот пленных солдат и матросов построили во дворе. Появился офицер: «Кто работал забойщиками скота, поднимите руки».

Мой друг Саша Балацкий толкнул меня под бок и поднял руку. То же самое сделал и я. Нас посадили в машину и куда-то повезли. Когда вышли из темной будки, то оказалось, что находимся на мясокомбинате. Рабочие с интересом и состраданием смотрели на нас – двух моряков. Увидев, что офицер куда-то ушел, Саша попросил пожилого рабочего рассказать, как надо забивать быков.