Михаил Задорнов - Придумано в СССР

«А может, и правда, все люди на свете могут справиться без меня? – думал остаток дороги Василий Евсеевич, глядя на окончательно погрустневшие заоконно-кипарисные пейзажи. – И может, я зря еду?»

С этими мыслями, похожими на неуверенные мысли влюбленного перед встречей с любимой женщиной после разлуки, Василий Евсеевич вышел на долгожданный пляж.

Осмотрелся. В груди волновалось и билось. Солнце колдовало жарой на зелёной смирной воде. «Погода как раз!» – отметил про себя Василий Евсеевич.

Он не сразу заметил их. Почти в том же составе они сидели на том же месте, что и в прошлом году. Они немного повзрослели. Узнают ли?

Когда дети заметили дядю Васю, они попрыгали на него с разбегу. И он сам стал похож на опухший рюкзак.

– Дядя Вася! Приехал, как обещал!

Он донёс их до воды. Подошли и остальные дети, приехавшие в первый раз, но уже наслышанные о знаменитом и незаменимом дяде Васе.

Василий Евсеевич поднял с берега плоский камешек. Дети притихли, затаив дыхание. Резким движением Василий Евсеевич послал камень в море по полированной поверхности воды. Рука не подвела его! Тридцать две бульки!

– Ура! – закричали дети. И Василий Евсеевич снова почувствовал свою нужность и умение делать то, что не умеет делать больше ни один человек в мире. Он стал учить детей, хотя и понимал, что научиться этому невозможно. Тут должен быть талант!

Она разбудила его, спящего у неё на плече.

– «Автозаводская», слышь? – на ухо прокричала она ему. – Приходи в себя-то…

– Чего, уже приехали? – спросил он, просыпаясь.

В метро было хорошо! Как всегда в воскресный вечер, все ехали нарядные и весёлые.

– А может, до «Каховской» рванём? – предложил он.

– Чего это вдруг? – удивилась она.

– А так просто, – сказал он. – Можем мы один раз в жизни до «Каховской» рвануть?

– Зачем? – снова не поняла она.

– Ну как зачем? – засуетился он. – Сколько лет уже здесь живём, а никогда до конечной не ездили.

– Ну, знаешь! – возмутилась она. – А то, что завтра рано вставать, ты об этом не думаешь?

– Чёрт с ним! Подумаешь, не проснёшься разок вовремя или опоздаешь на работу… А то и вообще не пойдёшь! Молодые ведь! Неужели мы себе не можем позволить плюнуть на всё и вот так, с бухты-барахты – до «Каховской».

Она немного подумала, потом сказала:

– Нет, лучше в другой раз… Мне сегодня кое-чего на завтра приготовить надо да рубашку тебе простирнуть. Вон у Димки капнул чем-то. Нехорошо завтра на работу в такой идти… А насчёт «Каховской», так это мы с тобой как-нибудь в другой раз, когда посвободнее будем… Заранее договоримся и рванём!

– Брось, давай сегодня! – разошёлся он. – Подумай, жизнь уходит, а мы ничего не видим… Так в старости и вспомнить нечего будет. А сейчас, представляешь, поезд, говорят, за «Автозаводской» на землю выходит! По ночной Москве! А потом – «Варшавская», за ней – «Каховская»! Выйдем, прогуляемся – интересно! Ездят же люди туда зачем-то?!

– Ну ладно, уговорил! – сказала она вдруг. – Действительно, бог с ним со всем… Молодые – можно и до «Каховской»!

Но в это время поезд остановился, и приятный женский магнитофонный голос объявил: «Автозаводская»! Поезд дальше не пойдёт, просьба освободить вагоны!»

Вместе со всеми они вышли из вагона… и пошли к остановке автобуса.

– Не судьба, значит, – вздохнул он.

– Ничего, в другой раз как-нибудь заранее договоримся и рванём! – начала она утешать его. – И до «Каховской», и до «Свиблово», и в сквер за дорогой сходим!

– Да я особенно и не расстраиваюсь, – сказал он, пожав плечами. – В конце концов, и так хорошо день прошёл… «Спартак» выиграл, пивка с воблой попили. А завтра на работу с таким пятном и впрямь нехорошо. Вставать опять-таки рано… В общем, я думаю, правильно, что сдержались. Ну уж в другой раз точно на всё плюнем и рванём, правда?

– Правда! – ответила она, и они, счастливые тем, что когда-нибудь совершат удивительное путешествие, поспешили домой…

Брок смотрел в иллюминатор на приближающуюся планету:

– Вот она – загадка Вселенной!

Пять автоматов-планетоходов посылались уже на эту планету, где, по всем расчётам, должна была существовать цивилизация. «Разгадать!» – таково было решение Высочайшего совета, такова была и мечта Брока.

Стукаясь о выступы гулкой головой, к иллюминатору подплыл Роберт. Железный человек стального характера – последняя новинка техники. С ним Брок не боялся опасностей. Роберт был почти неуязвим. В его схеме было только одно слабое звено – уши. При соединении их могло произойти короткое замыкание, и тогда он мог превратиться просто в груду сверхтяжёлого металла. Но этого Брок не боялся, так как расстояние между его ушами при сборке он тщательно выверял сам.

– Ну что, будем садиться? – вопросительно телепнул Броку Роберт.

– Да, глуши замедлители! – приказательно оттелепнулся от него Брок, на всякий случай надевая шапку-невидимку. – Садиться будем в районе гибели предшественников.

…Монтесума, Каланча, Сивый и Фантик делали вид, что играют в прятки.

– Неужели больше не прилетят? – первой нарушила молчание Милка Каланча.

– Инвариант замороженного времени врать не может! – сказал Гоша Фантик, малолетний вундеркинд, и поправил очки, сваливавшиеся с похудевшей от волнения головы.

– Кончай моросить, а то получишь по кумполу! – угрюмо отрезал Сивый, ревнуя Фантика к Каланче.

– Молчать! – приказала Милка.

И все сразу замолкли, боясь гнева рослой второгодницы.

Монтесума уныло сидел за кустом, сжимая в руках грабли. Сегодня ему должно было попасть от родителей, потому что сегодня – первый вторник месяца – в их семье был день профилактической порки младшего сына.

– Четыре, три, два, один… – отсчитал Фантик, и все вздёрнули головы. На голубом небе красовалась жёлтая точка!

– Ты гений! – сказала Милка и по-товарищески дала Гоше подзатыльник.

За такие мгновения Фантик был готов на всё.

Предвкушая победу над пятым «А» по сбору металлолома, дети разбежались по кустам.

В последний раз сверкнув в вышине чубкинского неба огнями своих замедлителей, межпланетный корабль одиноко булькнул в одной из многочисленных луж околицы, обдав лепёшками грязи сидевших за кустами детей.

«А ведь где-то есть другой мир! – подумала Милка. – О котором мы ничего не знаем…»

От корабля потянуло уже знакомым детям горючим.

– Все на тридцать третьем летают, – заметил Сивый, на нюх не переваривающий спиртного, – как от отчима воняет…

«Эх, слетать бы туда! – подумала Милка. – Да мать теперь одну оставлять нельзя».