Ольга Грейгъ - Сталин. Тайные страницы из жизни вождя народов

Трупов, не глядя себе под ноги, точно переступал трупы убитых наших и немецких солдат, направляясь ко входу в рейхстаг.

Однако войти туда не удалось не только из-за стоявшего густой и тяжелой массой острого запаха крови и трупов. Весь первый этаж сильно разрушенного здания, поглотившего, словно чудовищный монстр тысячи жизней, был завален трупами солдат двух воюющих армий; высота беспорядочного штабеля из человеческих тел достигала… двух, а то и трех (!) метров. А вытекшая из продырявленных, искореженных тел свернувшаяся кровь, местами доходившая чуть не до метра высотой, дрожала черной кисельной массой. По трупам ползали крысы и рвали человеческое мясо; пиршество, устроенное разумными сынами Земли тварям неразумным…

Трупов минуту-другую стоял перед этим апофеозом «военного гения», словно пытаясь соизмерить цену победы со своим личным величием и значимостью. Возможно, в те минуты он думал: ну разве и я не достоин своих знаменитых предшественников, разве не вписала история и мое имя кровавыми буквами в книгу полководческих свершений?

Телегин, наклонившись к нему, что-то сказал, сопровождавшие не расслышали что именно, после чего Трупов решительно развернулся и вместе с эскортом из генералов и офицеров проследовал к левому крылу рейхстага. Там обнаружили провал в стене, образовавшийся от крупнокалиберного снаряда и решили исследовать. Вдруг в проеме мелькнула женская фигура в черной эсэсовской форме; женщина, пытавшаяся скрыться, сильно прихрамывала.

Офицеры, сопровождавшие Трупова, среагировали мгновенно: вытащили пистолеты, чтобы застрелить эсэсовку. Но Трупов опередил их, попав живой мишени в ногу. Пуля догнала женщину сзади и попала в изгиб коленного сустава, в результате чего чашечка была полностью сорвана.

Торжествуя, Трупов вошел в проем, с ним проследовали Телегин, Берзарин и Пик. Остальные остались снаружи.

Берзарин сочувственно сказал:

– Женщине придется ампутировать ногу.

На что «охотник» громко и злобно выругался:

– Это не женщина, это эсэсовка, б…!

Он вошел в раж; он больше не обращал внимания на свидетелей; схватив испуганную, стонущую от боли женщину за талию, он буквально содрал с нее черную юбку вместе с бельем и, резким движением наклонив ее голову вниз, вставил в какую-то образовавшуюся от взрыва щель в стене. Затем произошло то, что писатели называют актом животной похоти. Женщина лишь стенала, ее гортань нечленораздельно мычала и всхлипывала от мук.

За этой сценой, мало чем похожей на месть проклятым фашистам , наблюдали стоявшие рядом товарищи; правда, в какой-то миг они отвернулись в смущенном недоумении. В апофеозе Трупов вынул пистолет и разрядил шесть патронов в жертву. Пнув упавшее тело сапогом, Трупов приказал:

– Вы, болваны, ничего не видели!

Генерал Берзарин, немало повидавший на этой чудовищной войне, и сам, наверняка не раз имевший интимную связь с походно-полевой женой (ППЖ), был шокирован действиями сотоварища. Ведь генералам женщины никогда не отказывали, и его коллеги по армии обходились с дамами деликатно, возможно, даже нежно. Кто-то из генералов забывал о ППЖ после очередной ночи любви, но кто-то поддерживал, как мог, а кое-кому даже устраивал личную жизнь, помогая раненым и списанным из действующей армии полюбовницам устроиться на гражданке. Конечно, им не хотелось, чтобы об их похождениях узнали члены семьи (часто так и бывало, что ни жена, ни близкие о похождениях действительно не слыхивали). Как говорят, с кем не бывает, но тут…

Увиденное поразило Николая Эрастовича до глубины души. И он, помня о своем долге генерала, коммуниста и порядочного советского человека, решил не молчать.

Он решил, что не стоит привлекать машинистку к столь щепетильному вопросу, и от руки написал рапорт на имя Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, в котором излагал суть увиденного, называя свидетелей – генерала Телегина и капитана Пика.

Подготовленный документ он тщательно сложил и положил в ящик стола в комнате, в которой спал. Возможно, оттого, что наконец-то завершилась затянувшаяся война, генерал расслабился, потеряв элементарную военную бдительность, и спокойно, крепко уснул тотчас, как только голова коснулась подушки.

Он догадывался, что его адъютант был давним информатором контрразведки СМЕРШ. Пока командарм спал, тот аккуратно и бесшумно вытащил из стола письмо и, уединившись в другой комнате, прочитал рапорт, а после прочтения спешно позвонил адъютанту заместителя наркома внутренних дел генерала Ивана Александровича Серова.

Адъютант, выслушав приятеля, попросил пару минут подождать, после чего трубку взял сам товарищ Серов, потребовавший немедленно явиться к нему; а так как они в данный момент находились рядом, он быстренько прибежал. Серов, ознакомившись с документом, тут же поставил об этом в известность своего друга – Георгия Константиновича Жукова, чтобы вместе принять решение.

…В течение того дня Берзарину пришлось немало ездить, и на одном из поворотов в мотоцикл, в коляске которого он находился, наехал грузовой автомобиль.

Смерть генерал-полковника была мгновенной.

Капитан Пик, видя такое развитие событий, предусмотрительно исчез.

Остался генерал Телегин; но бывший сотрудник ЧК, комиссар Г. К. Жукова ни о чем говорить не собирался; может, до поры до времени… Но вскоре Константинович Федорович был арестован, во время следствия в отношении его применялись пытки. «Подследственному» рвали внутренние органы, оперировали без наркоза и вновь рвали…; так кто большие фашисты , – как синоним бесчеловечного отношения к людям?! – эсэсовцы или советские палачи? Вопрос риторический. Чудовищное насилие было самым обычным явлением в карательных советских органах.

Недалеко от него в одной из камер содержался дважды Герой Советского Союза, Главный маршал авиации Новиков, который, испытав на себе пристрастные допросы и ознакомившись с обвинениями, передал через знакомого вертухая записку для Телегина. В ней он предлагал написать письмо в ЦК партии, что Трупов – развратник и берет в этом пример со Сталина, который на протяжении ряда лет живет одновременно с несколькими ведущими советскими актрисами.

То ли Телегин расценил эту записку как провокацию, то ли действительно испугался, но, спасая свою жизнь, он попросил у сотрудников бумагу и карандаш и написал рапорт на имя Сталина, приложив полученную от Новикова бумагу. Затем обратился к заместителю начальника следственного изолятора (СИЗО), сказав, что хочет видеть Берию. Тот, ухмыльнувшись, отказал; но генерал дерзко выкрикнул: «Не доложишь Берии или не передашь, что я хочу его видеть, мне головы не сносить… но и тебе тоже».