Михаил Вострышев - Патриарх Тихон

Москва летом 1917 года уже ничем, кроме сурового Кремля и златоглавых храмов, не напоминала богоспасаемый град. Скорее она походила на вонючую клоаку, вобравшую в себя всю подлость революционного времени. Всё искреннее, проникнутое любовью к Богу и больному Отечеству тонуло в дьявольском искушении вседозволенностью.

27 июня на Красную площадь выползли фронтовые калеки с требованием: «Здоровые — все на войну!» А рядом, на московских бульварах, пышущие здоровьем дезертиры преспокойно дулись в карты. Городская управа наотрез отказалась отдавать гостиницы под госпитали, пояснив, что эти помещения слишком роскошны для больных. Зато в мае 1917 года для нужд Совета рабочих комиссаров были реквизированы две самые фешенебельные — «Дрезден» и «Россия».

В церквах уныние, малолюдность. С войны каждодневно одни и те же вести: отступаем, отступаем. Из Петрограда тоже каждодневно: заседаем, во всех дворцах заседаем. Из провинции: грабим, всех и вся грабим. Московские обыватели, вернее, те из них, кто не соблазнился прекраснодушным призывом «Свобода, равенство и братство» и призрачной мечтой о светлом будущем, поняли, что рушится веками строившийся привычный мир. Уныние и равнодушие охватили город.

И все же настал день, когда что-то вроде надежды промелькнуло на московских лицах — праздник Успения Пресвятой Богородицы, 15 августа 1917 года. В этот день по древнеотеческому примеру был торжественно открыт в Москве Освященный Церковный собор. Москвичи за два века отвыкли от старины, ныне живущие видели разве что стенные росписи храмов, где изображены чинно заседающие святители. Но хранители древних традиций еще не перевелись, не исчезли старики — знатоки Священного Писания, учений святых отцов, церковных преданий. Они-то и пояснили любопытствующим, что на Собор собирались еще святые апостолы. Из разных стран, куда разошлись для проповеди Евангелия, прибыли они по Божественному призыву в Иерусалим в день бессмертного успения Пречистой Богоматери. И как в стародавние времена шли святые апостолы к гробу Богоматери, всю неделю перед 15 августа 1917 года, после утрени, шли крестные ходы из московских монастырей и приходских церквей в Успенский собор. Всю неделю со всех концов кровоточащего Отечества прибывали члены Собора — избранники Святой Руси, и первым делом шли в русский Сион — Успенский собор.

В праздник Успения Пресвятой Богородицы после божественной литургии на помост в центре Успенского собора встали шестьдесят святителей Русской Православной Церкви. Другие соборяне окружили их. Первосвятитель митрополит Киевский и Галицкий Владимир огласил грамоту об открытии Собора. Весь храм запел Символ веры. И было так хорошо, так соборно в этот миг, что казалось — достанет сил повести Россию благочестивым путем.

Длинной вереницей из Успенского собора процессия направилась на всенародное молебствие. На Красной площади, залитой ярким солнцем, уже собрались крестные ходы из двухсот пятидесяти монастырей и храмов Москвы. Сияли тысячи хоругвей, трезвонили тысячи колоколов. На Лобное место внесли Корсунские кресты, запрестольную икону Богоматери. Духовенство и миряне слились в единодушной соборной молитве:

«Да будет Господь среди собравшихся во Имя Его, да ниспошлет Он на них Духа Своего Святаго, наставляющего на всякую истину, да поможет Он Собору произнести решения и совершить дела истинно во славу Его, в созидание святой Его Церкви и на пользу и умиротворение нашей дорогой и многострадальной Родины».

Еще несколько дней — в храме Христа Спасителя, в Соборной палате Московского епархиального дома, в Троице-Сергиевой лавре — продолжались торжества по случаю открытия Собора, зачитывались многочисленные приветствия, в которых выражалась надежда, что Собор послужит примирению и объединению всего российского народа, укреплению его духа. Москвичи шутили по поводу затянувшихся торжеств: Собор как большой колокол, сразу не ударишь — наперед долго раскачивать надо.

16 августа в храме Христа Спасителя слово приветствия от Московской кафедры произнес митрополит Тихон:

— С великой радостью исполняю священный и вместе с тем приятный долг приветствовать чрезвычайный Собор от лица Московской Церкви. Москва издавна была носительницей и выразительницей церковных верований и религиозных упований. Не видя у себя свыше двухсот лет Церковного Собора, она не могла не скорбеть. Лучшие сыны ее — и архипастыри, и верующие миряне — жили мечтою о возобновлении соборной жизни Церкви, но по неисповедимым планам Божественного промышления им не суждено было дожить до настоящих счастливых дней, все они свидетельствованы в вере, не получив обетования. Подобно древнему Израилю, они лишь издали созерцали обетованное нам от Господа, но войти в обетованную землю не могли. И мы уповаем, что с созывом Церковного Собора обновится вся жизнь нашей Церкви, Собор вызовет прилив народной веры и религиозных чаяний.

Верующая Москва ожидает от Собора содействия и в устройстве государственной жизни. Всем ведомо, что Москва и ее святыни в прошлые годы деятельно участвовали в созидании Русской державы. Ныне Родина наша находится в разрухе и опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее — этот вопрос составляет предмет крепких дум. Многомиллионное население Русской Земли уповает, что Церковный Собор не останется безучастным к тому тяжелому положению, которое переживает наша Родина. Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сия?

Святители Божии, пастыри и сыны человеческие! Прорцыте на кости сухие, дуновением Всесильнаго Духа Божия одухотворите их, и оживут кости сия и созиждутся, и обновится лице Свято-русския земли!

В Москву приехало 576 соборян — 277 священноцерковнослужителей и 299 мирян. Среди них десять митрополитов, семнадцать архиепископов и шестьдесят епископов, известные столичные протоиереи и никому не ведомые сельские священники, государственные деятели и ученые, офицеры и солдаты, купцы и крестьяне.

Заседания Собора, председателем которого был избран митрополит Московский и Коломенский Тихон (407 голосов — за, 33 — против), проходили в новом Епархиальном доме в Лиховом переулке, а жили соборяне поблизости — в Каретном Ряду, в здании Московской духовной семинарии.

Начинался день в семь часов утра с Божественной литургии в семинарской церкви. В 10 часов 15 минут во Владимирском храме Епархиального дома за большой стол перед алтарем садились высшие иерархи, остальные делегаты — на всем пространстве зала, откуда им был виден алтарь, сверкающие позолотой иконы, крест и семисвещник. Вся эта торжественная обстановка способствовала тому, чтобы вдохнуть новые творческие силы в церковное общество, создать церковную власть, приспособленную для нынешнего сложного времени, перейти от сословных интересов к соборности, влить живительные силы в приходскую деятельность, восстановить каноническое возглавление Церкви.