Михаил Вострышев - Патриарх Тихон

Но, Премилосердный Господи, призри с высоты святыя Твоея на слезныя мольбы нищих и скорбных людей Твоих, преложи гнев Твой на милосердие и даждь нам помощь от скорби.

Вемы, яко от лет древних, в годины искушений, страна наша токмо верою Христовою от гибели спасашеся, токмо молитвою и слезами покаяния от козней и сетей вражиих избавляшеся. Сего ради и в умилении сердца вопием к Тебе: охрани и ныне Отечество наше от врагов, губящих е, воспламени в сердцах наших любовь к Церкви Твоей Святей и научи нас крепко, даже до смерти стояти за Святую Веру Твою и за славу Имене Твоего Святаго, и тако утверди и воспрослави Церковь Твою всесильною крепостию Твоею и от всякого злато обстояния избави ю.

О распеншиих Тя, Моливый, милосерде Господи, и рабам Твоим о вразех молитися повелевый, ненавидящих и обидящих нас прости, не воздашь им, Господи, по делам их и по лукавству начинания их, не видят бо, что творят, но к братолюбному и добродетельному настави жительству, да обратятся к Тебе, своему Владыце, и купно с сынами Церкве Твоея прославят Тебе единаго в Троице славимаго Бога во веки веков.

Молились в этот день на святой площади России кадеты, еще недавно в Думе шедшие войной на Церковь. Молились мастеровые, еще недавно расстреливавшие Московский Кремль. Молились студенты и профессора, еще недавно ликовавшие при каждом поражении русской армии на фронте. Молились в печали с усердием, познавая любовь к Богу.

Мужайся же, Русь Святая! Иди на свою Голгофу. С тобою крест святой — оружие непобедимое. На помощь тебе притекут невидимо Матерь Божия, Пресвятая Богородица — Стена Нерушимая, Заступница Усердная рода христианского, умягчающая сердце всех злых людей. С тобою воинства небесные — ревнители славы Божией. С тобою все святые, вместе с псалмопевцем Давидом, сладкозвучно воспевшим красоту селения славы Божией, взывающе: Господи, ревность о доме Твоем снедает нас (Пс. 68, 10). А Глава Церкви — Христос Спаситель вещает каждому из нас: Буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Откр. 2, 10).

Началось религиозное возрождение, утопленное большевиками в крови и клевете.

Чем знаменит еще восемнадцатый год, кроме декрета «Свободы от совести»?.. Множеством декретов о национализации промышленности, земли, банков, организацией многомиллионной Красной Армии, сепаратным Брест-Литовским договором с Германией, постановлением о начале «красного террора», переходом на григорианское летосчисление, переездом советского правительства из Петрограда в Москву, расстрелом государя императора и его семьи…

Антихристианское мировоззрение новых правителей России в одной фразе выразил матрос Железняк, заверив 11 января съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, что большевики готовы расстрелять не только десять тысяч, но и миллион человек, лишь бы сокрушить буржуазию. И это были не пустые слова. Даже по заголовкам статей, помещенных в газете «В пути. Известия поезда наркомвоен Троцкого за 1918 год», можно представить состояние России в первый год торжества военного коммунизма: «Трепещите!», «Мировая революция начинается», «В стане контрреволюции», «Пожар мировой революции разгорается», «Приветственные телеграммы тов. Троцкому по случаю взятия Самары», «Бейте нещадно преемников капитала»…

«За годы военного коммунизма, — вспоминает Федор Степун, — всего не хватало в Москве. Люди тысячами умирали с голоду, от тифа и «испанки». Очереди на гроба были так же длинны, как на хлеб. Только одного было вдоволь — трупов в анатомическом театре. По свидетельству известного врача, у большинства из них были прострелены затылки».

Провизия страшно подорожала, Москва питалась исключительно через мешочников. Как грибы вырастали антикварные и комиссионные магазины, дабы сподручнее было старой Москве распродавать свою старину. Вместо недавнего «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» над улицами вставал крик: «Хлеба!»

Ждали чудес, знамений. 18 февраля/3 марта над храмом Христа Спасителя видели лучи заходящего солнца, образовавшие крест. Московские обыватели объясняли, что это Россия приняла на себя крест величайшего в мире переворота, и понесла его, и долго еще будет нести, чтобы изжить во всем мире страдания и голод, эпидемии и духовный разврат.

По Москве ползли слухи. Одни передавали их шепотом, другие со злобой, в полный голос, третьи с надеждой, с веселой улыбкой.

— Немцы уже в Бологом маршируют. Скоро нас ослобонять придут.

— Вот вострубят горнии трубы, проскачет конь бледный, и провалимся мы в тартарары.

— Говорят, все в России решили опять по-старому жить. Вот только Петербургская губерния не соглашается.

— Большевики-то на той неделе два часа великого князя Михаила Александровича уговаривали: прими корону, и баста! А он уперся: не приму — армии нет, опереться не на что, а на немцев не хочу.

— Да враки говоришь, не так все было. Ленин с Коллонтаихой отыскали Вырубову, явились к ней и план обговорили, как на престол возвести царевича Алексея. А сами в Германию собрались — здесь, мол, народ некультурный, не хочет революции, так мы ее для немцев сделаем.

3/16 февраля православную Москву потрясло печальное известие о зверском убийстве девять дней назад Киевского митрополита Владимира, вручившего 21 ноября 1917 года Святейшему Тихону символ патриаршей власти — посох митрополита Петра…

Митрополит Киевский и Галицкий Владимир (в миру Василий Никифорович Богоявленский) родился 1 января 1848 года в семье священника села Малая Моршка Моршанского уезда Тамбовской губернии. Получив высшее духовное образование, он семь лет прослужил в Тамбовской семинарии. Женившись в 1882 году, оставил преподавательскую работу и был рукоположен в священника в Покровской соборной церкви города Козлова.

Тихая и мирная жизнь отца Василия была прервана смертью молодой жены, а затем и единственного ребенка. Горько оплакивая родных, отец Василий в своей скорби услышал голос, призывавший его оставить мир и всего себя отдать служению Церкви. 8 февраля 1886 года он принял иноческий постриг с именем Владимира и уже через два года был хиротонисан в епископа Старорусского, викария Новгородской епархии. В последующие годы управлял Самарской епархией, был экзархом Грузии, последовательно возглавлял три главные церковные кафедры — Московскую, Петроградскую, Киевскую.

Святитель Владимир всегда проявлял большую заботу о проповеди, помня слова апостола Павла: Горе мне, аще не благовествую! С виду угрюмый и неприступный, поучая с амвона, владыка оживлялся до неузнаваемости, простые и согретые огнем глубокой искренности его слова увлекали верующих, помогая им проникнуться любовью к Богу.