Михаил Вострышев - Патриарх Тихон

Наркомпрод становится единственным распределителем и умело осуществляет, как похвалялись его создатели, «продовольственную диктатуру», снабжая продуктами питания лишь часть населения: Красную Армию, служащих советских учреждений, рабочих промышленных предприятий. Паек не полагался ни бывшим «буржуям», ни сельским жителям, ни работникам мелких предприятий, а торговые сделки были полностью запрещены. И появились «благодетели» — псевдонародные комиссары, у которых чуть ли не на коленях надо было выпрашивать пайку для известных всему миру ученых, инженеров, деятелей искусства. «Благодетели» распределяли не ими выращенный хлеб по своему усмотрению, что привело к неслыханно бесчестному неравенству.

Голодная смерть преследовала россиян и в 1917, и в 1918, и в 1919, и в 1920 годах.

Дореволюционная Россия была запаслива. Голод, время от времени приходивший на Русскую землю, приучил и мужика, и государство иметь запасец зерна и капитальца на случай крайней нужды. За годы военного коммунизма истощился запасец — часть продотряды забрали, часть сам мужик проел. Новые урожаи оказались ничтожными, чему находилось несколько причин: отток крестьянства в Красную Армию, уничтожение крупного (помещичьего) землевладения, сокращение посевных площадей, изношенность инвентаря и невозможность купить новый, уменьшение количества скота под воздействием постановления об отобрании его у зажиточных крестьян и перераспределении между бедняками. К этому перечню следует добавить непомерный для разоренной страны вывоз государством хлеба за границу.

В марте 1921 года глава Советской власти Ленин был вынужден сделать полупризнание: «Площадь посева, урожайность, средства производства — все это сократилось, излишки стали, несомненно, меньше, и в очень многих случаях их вовсе нет. С этими условиями надо считаться как с фактом. Крестьянин должен несколько поголодать, чтобы тем самым избавить от полного голода фабрики и города. В общегосударственном масштабе это — вещь вполне понятная, но чтобы ее понял распыленный, обнищавший крестьянин-хозяин — на это мы не рассчитываем».

Вождь пролетариата забыл, как изничтожал в парижских закусочных правительство России за куда менее продолжительный и тяжелый голод. Теперь он сам встал у власти, и, значит, голод теперь — «вещь вполне понятная». Но забывчивый вождь не догадывался, какое жуткое испытание он уготовил стране в наступившем 1921 году…

В ряде губерний вышедшие из-под снега озими в мае стали страдать от засухи. Яровые вовсе не взошли. К середине июня стало ясно — посевы погибли на всем Среднем и Нижнем Поволжье. В начале июля даже правительство поняло, что многие области постиг неурожай. Начался отродясь невиданный в Русской земле голод, а следом спешили его верные спутники: тиф с малярией, холера, беженцы, дети-сироты, самоубийцы, преступность. Ели глину, кору, полевых животных, трупы умерших. С Поволжья голод перекинулся на Сибирь, Крым, часть Украины, Азербайджана, Киргизии. Особенно испугали большевиков голодные бунты — обобранные государством крестьяне, наводнив города, громили продовольственные склады, а заодно и советские учреждения. Начался массовый исход из родных мест, толпы несчастных шли за тысячи верст в надежде увидеть обетованную землю, найти работу и утолить голод.

Молодая Советская власть была в это время озабочена войной в Карелии, укреплением Красной Армии, пропагандой за рубежом мировой революции, борьбой с контрреволюцией и религией, чисткой партии от меньшевиков, заманиванием в Россию европейских капиталов для построения призрачного социализма.

Борьбу с голодом возглавило не государство, а общественная организация — беспартийный Всероссийский комитет, куда вошли врачи, адвокаты, писатели, учителя, многие из которых на себе испытали муки голодающих в советских тюрьмах. На первом заседании от имени инициативной группы Комитета выступил бывший министр государственного призрения Н. М. Кишкин. Он сказал:

«Необходимы самые решительные и разносторонние меры борьбы, к которым должны быть привлечены все слои населения, ибо всем грозит опасность, а многим и многим полная гибель. Этот призыв к общей работе во имя спасения погибающих впервые авторитетно прозвучал еще 22 июня на общем собрании старейшего общественного учреждения, избравшего совместно с членами Всероссийского съезда деятелей по опытному делу делегацию, которая должна была довести до сведения правительства о сложном положении Поволжья и других пораженных неурожаем местностей… Дело, за которое мы беремся, дело не политическое и не просто благотворительное. Помощь пострадавшим от неурожая братьям — дело обязательное и общественно-обязательное. Происходящие в России события создали между гражданами одной страны непреодолимые преграды и разбросали по разным непримиримым лагерям. Но не может быть и не должно быть вражды и смуты там, где смерть пожирает свои жертвы, где плодородные поля обращены в пустыни, где замирает труд и нет животворящего дыхания жизни. Дело помощи голодающим должно объединить всех, оно должно быть поставлено под мирный знак Красного Креста».

Председатель Московского Совета Л. Б. Каменев, выслушав пылкую речь бывшего члена ЦК кадетской партии, дал свое «пролетарское» добро на помощь голодающим:

«Мы создали диктатуру пролетариата. Это определяет характер всех гарантий, которые может дать правительство. Мы гарантируем деловой работе Комитета все условия, которые могут сделать успешными ее практические результаты. Деловая работа не встретит никаких препятствий со стороны правительства и местных властей. Наоборот, она будет встречать поддержку на каждом шагу. Мы знаем, что ресурсов у нас мало, их недостаточно для того, чтобы хотя в небольшой мере помочь бедствию…»

Смысл речи Льва Борисовича сводился к следующему: у государства нет ничего, поэтому оно не будет мешать работе общественной организации, которая авось что-нибудь выскребет из своих сусеков и накормит сто миллионов россиян.

Совет народных комиссаров, в отличие от русских монархов, самоустранился от спасения своего народа, от деятельной помощи голодающим, перевалив бремя забот на плечи людей, которых еще вчера называл контрреволюционерами. И плечи тех, кто приходил работать в Комитет прямо из советских тюрем и ссылок, оказались крепкими, вчерашние «буржуи» развернули грандиозную работу. По их призыву на выручку голодающим пришли крестьяне и сельские кооператоры благополучных губерний, профсоюзы рабочих, солдаты Красной Армии, милиционеры, иностранные державы, русские эмигрантские организации…

Но прежде чем получить помощь, надо было добиться, чтобы весть о вымирании российского народа дошла до каждого благополучного жителя мира и он поверил бы ей. Одним из первых просителей за свой народ стал патриарх Тихон. В августе 1921 года он основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим [35] Вскоре признан ВЦИКом излишним и упразднен. и обратился с воззванием «К народам мира и к православному человеку»: