Михаил Вострышев - Патриарх Тихон

Но она должна быть не только закономерной, но и безболезненной, а такой она может быть только при согласии верующего народа. По учению Православной Церкви, хранителями чистоты веры и отеческих преданий является не только глава Церкви и не иерархия церковная только во всей своей совокупности, но все тело Церкви, а следовательно, и верующий народ, которому также принадлежат известные права и голос в церковных делах. Предстоятель отдельной Православной Церкви и патриарх Всероссийский, в частности, — не Римский папа, пользующийся неограниченной и беспредельной властью; он не может управлять народом Божиим тиранически, не спрашивая его согласия и не считаясь с его религиозной совестью, с его верованиями, обыкновениями, навыками. История показывает, что даже в том случае, когда предстоятель Церкви, проводящий ту или другую реформу, прав по существу, но, встречая противодействие народа, прибегает к силе вместо того, чтобы воздействовать на него словом пастырского увещания, он становится виновником волнений и раздоров в Церкви. Патриарх Никон был прав, когда приступил к исправлению богослужебных книг, но, столкнувшись с ропотом народа и не желая убедить его в необходимости этой меры, а желая заставить его подчиниться своей власти, создал старообрядческий раскол, тяжелые последствия которого ощущаются Российской Православной Церковью до настоящего времени.

После этих принципиальных разъяснений необходимо коснуться истории попыток введения нового стиля в Русской Церкви начиная с 1918 года. Декретом Советского правительства во время заседаний первого Всероссийского Церковного Собора был введен в гражданский календарь новый стиль. Сознавая желательность согласования церковного календаря с гражданским, Собор выделил из себя комиссию для предварительного обсуждения этого вопроса. Комиссия признала переход на новый стиль возможным под условием согласия на это преобразование со стороны прочих Православных Церквей, и патриарху Всероссийскому было поручено войти в сношение с ними для совместного проведения этой реформы в жизнь. Во исполнение поручения Собора мы обратились тогда с письмом к патриарху Константинопольскому Герману и предложили ему обсудить вопрос об изменении календаря, но ответа от него не получили, вероятно, вследствие затруднительности в то время заграничных сношений…

Когда летом 1923 года обновленческое духовенство приступило к введению нового стиля в церковном употреблении, против него единодушно восстал почти весь народ. Везде повторилась одна и та же картина: в праздники по новому стилю не приходил в церковь народ, в праздники по старому стилю, несмотря на требования народа, не решалось отправлять богослужение духовенство. Иногда народ заставлял насильно священников совершать богослужение по старому стилю. Не прошло и месяца, как священники, перешедшие на новый стиль, под давлением своей паствы вынуждены были возвратиться на старый, а несколько позднее сам обновленческий Синод разъяснил подведомственному ему духовенству, чтобы постановление о новом стиле проводилось в жизнь лишь там, где это по местным условиям представляется возможным.

После нашего возвращения к управлению Церковью представителем ГПУ Е. А. Тучковым от лица правительства нам было предъявлено требование о введении гражданского календаря в обиход Русской Православной Церкви. Это требование, много раз повторенное, было подкреплено обещанием более благоприятного отношения правительства к Православной Церкви и ее учреждениям в случае нашего согласия и угрозою ухудшения этих отношений в случае нашего отказа. Хотя такое требование казалось нам нарушением основного закона республики о невмешательстве гражданской власти во внутренние дела Церкви, однако мы сочли нужным пойти ему навстречу… Как только распространился слух о введении нового стиля со 2/15 октября, в среде верующих возникло сильное возбуждение. Правда, почти все московские приходы послушно, хотя и не со спокойным сердцем, подчинились нашему распоряжению. Но из окружающих Москву епархий, с юга, из Крыма и из далекой Сибири к нам потянулись вереницы депутаций от верующих, чтобы осведомиться, действительно ли предполагается реформа календаря, и чтобы просить нас от лица народа воздержаться от нее, так как введение нового стиля всюду возбуждает тревогу, опасения, недовольство и сопротивление. Одновременно с этим мы были завалены письменными сообщениями того же содержания. Ввиду этого мы сочли своим пастырским долгом принять во внимание голос верующих, чтобы не произвести насилия над совестью народной, и 26 октября/8 ноября 1923 года сделали распоряжение: «Повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить». После этого канцелярия наша была опечатана агентами правительства, из нее были взяты неразошедшиеся экземпляры нашего, тогда уже отмененного послания о введении нового стиля и оказались расклеенными по улицам столицы без нашего ведома и согласия. Верующие усмотрели в этой репрессии, явившейся в результате нашего распоряжения о приостановлении реформы календаря, и доказательство вмешательства гражданской власти во внутренние дела Церкви. Но из епархий мы получили изъявления великой радости верующих по поводу нашего распоряжения от 26 октября/8 ноября, а вся Москва облегченно вздохнула и немедленно возвратилась к старому стилю.

В декабре прошедшего года, когда правительством днями отдыха были объявлены Рождественские праздники по новому Стилю, мы поспешили разрешить празднование Рождества Христова по григорианскому календарю там, где это будет желательно и удобно для рабочего населения. Но этим разрешением почти нигде не пожелали воспользоваться, в чем снова проявилось единодушное желание народа сохранить старый обычай. Это побудило нас обратиться к народному комиссару юстиции Д. И. Курскому с просьбой не настаивать на введении нового стиля в церковном употреблении, и мы получили от него словесное заверение, что гражданская власть вовсе не заинтересована в этом.

Для решения вопроса о порядке реформы церковного календаря следует вникнуть в этот общий протест народа и его причины. Во-первых, наш народ очень ценит обряд и его традиционную неизменность. Эта свойственная русскому народу форма благочестия породила уже старообрядческий раскол. Во-вторых, церковный год тесно сплетается с народным бытом и экономическим годом крестьянина. В деревне до сих пор считают по праздникам и праздниками определяют начало полевых работ. Введение нового стиля в церковный календарь сталкивается с народным бытом, всюду отличающимся консерватизмом и стойкостью…