Евгений Решин - Генерал Карбышев

Профессора и преподаватели академии, провожая его в командировку на западную границу, просили:

— Дмитрий Михайлович, мы будем ждать вашего сообщения о состоянии инженерной обороны наших западных границ. Учтите запросы войск, потому что для нас и это очень важно.

— Я еду охотно, ждал этого с нетерпением, — сознался Карбышев. — Намерен разработать проект нового типа укрепленного района, в основу которого положу современные новейшие достижения военной науки и собранные в этой командировке материалы.

Все знали: генерал выполнит свои намерения.

Перед отъездом в Белоруссию Карбышев участвовал в научно-технической конференции Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева. В лекции инженерного обеспечения боя он подробно, разобрал боевые действия на Карельском перешейке при прорыве линии Маннергейма. Дмитрий Михайлович настойчиво призывал готовиться к войне, считая фашистскую Германию вероятным противником СССР.

Большое внимание Карбышев уделил положению об «осаперивании» пехоты, т. е. о ее инженерной подготовке, утверждая, что ни в одной войне саперов не хватало, не хватит и не будет хватать и в дальнейшем.

Попутно Дмитрий Михайлович разобрал недостатки существовавших тогда военно-инженерных средств, говорил о необходимости образования самостоятельной системы инженерного снабжения, упраздненной в сороковом году. Он считал ошибкой ликвидацию должности начальника инженерного управления в тыловых округах.

Карбышев обратил внимание на необходимость своевременного строительства оборонительных рубежей в глубине пограничных зон. Они должны быть, по его мнению, связанными между собой и с укрепленными районами. В их систему надо включать и фортификационные сооружения старых русских крепостей, уцелевших после первой мировой войны. Забыть об этих крепостях было бы непростительной оплошностью.

Новая техника, высокопроизводительные механизмы еще не проникли в строительство фортификационных сооружений. Карбышев считал очень важной широкую механизацию трудоемких оборонительных работ, призывал создавать более совершенную инженерную технику, в первую очередь землеройные машины и заградительные средства. Все это тогда имело весьма актуальное значение.

О том как проходила последняя лекция Дмитрия Михайловича в Академии Генерального штаба перед его отъездом в июле 1941 года на западную границу, рассказывает присутствовавший на ней генерал-лейтенант М. Т. Каракоз:

«В лекционный зал он, как всегда, вошел стремительно. В проходе между двумя длинными рядами молчаливо застывших слушателей принял короткий доклад дежурного по курсу, поздоровался с ним за руку, прошел к кафедре и, быстро повернувшись, обвел обращенные к нему лица внимательным взглядом умных глаз. С приятной улыбкой сказал: „Здравствуйте, товарищи! Садитесь!“.

Лекция началась в приподнятом настроении как лектора, так и слушателей. Обычно при чтении лекции генерал Карбышев почти не обращался к конспекту, но очень охотно пользовался схемами, доской и мелом. На этот раз он медленно ходил через весь зал от кафедры до входной двери, время от времени останавливался и, не прерывая лекции, внимательно вглядывался в слушателей, как бы проверяя, насколько доходчиво и убедительно он говорит.

А говорил он о том, что на войне можно достичь победы не только силой, но и искусством, и в подтверждение сказанного приводил примеры из своего личного опыта, полученного в русско-японской войне под Порт-Артуром и в первую мировую войну при взятии Перемышля. На ярких примерах прошлых войн показывал как сохраняются и обеспечиваются войска в полевых условиях, какой урон могут понести войска, если полевые укрепления создаются по шаблону, известному противнику».

Уходил с этой последней карбышевской лекции М. Т. Каракоз с сознанием насущной необходимости творческого труда. «У каждого слушателя после общения, пусть даже очень короткого, с таким педагогом, как Д. М. Карбышев, появлялось чувство, будто он стал богаче, приобрел что-то ценное и нужное ему в жизни и будущей военной деятельности.

У меня, как и подавляющего большинства моих „однокашников“, с которыми приходилось встречаться на фронте и в мирной обстановке и обмениваться впечатлениями о генерале Д. М. Карбышеве, сохранилось незабываемое воспоминание о нем как о гуманном человеке высокой культуры и высокообразованном специалисте, ученом…».

Евгений Варфоломеевич Леошеня виделся в последний раз с Д. М. Карбышевым 6 июня 1941 года.

«Это было как раз накануне отъезда Дмитрия Михайловича в Белоруссию в командировку. Он принес мне на квартиру отредактированный проект „Наставления по форсированию рек“, который мы писали вместе с генералами Галицким и Стельмахом. Посоветовал исправить написанные мною приложения к „Наставлению“, а рукопись срочно передать в издательство — такой важный документ нельзя задерживать, он очень нужен войскам.

Разговор незаметно перешел к обстановке на западе и состоянию Красной Армии.

— Гражданская война в Испании, прорыв линии Маннергейма, обход линии Мажино, „странная война“ на Западном фронте, падение Чехословакии и Австрии, разгром Польши, Франции, Норвегии, Дании, Голландии, Югославии, Греции, неудержимое шествие немецко-фашистской армии по Европе… — говорил Дмитрий Михайлович. — Все это заставляет о многом размышлять, по-иному смотреть на формы инженерной подготовки государственных границ.

Мы посвятили вечер обсуждению характера и форм инженерного обеспечения боя и операции и особенно роли заграждений. Меня не переставали поражать смелость суждений Дмитрия Михайловича, убедительные доказательства ошибочности иных моих взглядов — недооценки, переоценки некоторых вопросов. И я радовался, когда он соглашался со мной.

Поздно вечером мы вышли из дома. Был теплый летний вечер. Мы пошли по Смоленскому бульвару, по Пироговской улице, дошли до Новодевичьего монастыря. Проходя мимо здания Военной академии имени М. В. Фрунзе, Карбышев сказал:

— Ваша „alma mater“ и мое любимое детище!

Дмитрий Михайлович снова начал говорить о бушующей войне, о возникновении новых взглядов и положений в тактике инженерных войск.

— Едва ли, — произнес он, — кто-либо из здравомыслящих советских людей думает, будто война на западе нас не касается, что у нас могут процветать мир, тишь, благодать. Нет, мы понимаем, что на самом деле война уже началась и для нас — настоящая, ужасная война. Ведь фашисты войну не объявляют.

Подойдя ближе к дому, Карбышев неожиданно и весьма странно спросил:

— Хотите — условимся?

— О чем?

— Встретиться после войны, если будем вместе в начале ее.