Алексей Вульф - Дневник 1827–1842 годов. Любовные похождения и военные походы

Сестра моя Euphrosine, бывало, заваривает всем нам после обеда жженку: сестра прекрасно ее варила, да и Пушкин, ее всегдашний и пламенный обожатель, любил, чтобы она заваривала жженку… и вот мы из этих самых звонких бокалов, о которых вы найдете немало упоминаний в посланиях ко мне Языкова, – сидим, беседуем да распиваем пунш ( А. С. Пушкин в воспоминаниях современников : В 2 т. М., 1985. Т. 1. С. 447).

Слово же “емка” – возможно, специальное обозначение пищи и напитков. Во всяком случае, в тверских и псковских говорах было слово “емины”, обозначавшее всё, что “определено на пищу” (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка . М., 1978. Т. 1. А-З. С. 519). Вместе с тем в письме к H. М. Языкову от 14 апреля 1836 г. из Голубова, имения Вревских, Пушкин писал:

Отгадайте, откуда пишу к Вам, мой любезный Николай Михайлович?

где ровно тому десять лет пировали мы втроем – Вы, Вульф и я; где звучали ваши стихи, и бокалы с Емкой, где теперь вспоминаем мы Вас – и старину. Поклон Вам от холмов Михайловских, от сеней Тригорского, от волн голубой Сороти, от Евпраксии Николаевне, некогда полувоздушной девы, ныне дебелой жены, в пятой раз уже брюхатой, и у которой я в гостях. Поклон Вам ото всего и ото всех Вам преданных сердцем и памятью!

Алексей Вульф здесь же, отставной студент и гусар, усатый агроном, Тверской Ловлас – по прежнему милый, но уже перешагнувший за тридцатый год (Пушкин. T. XVI. С. 104).

17Вульф был уволен в отставку с чином штабс-ротмистра (см. прим. 14).

18Саксонский сад был разбит во второй половине XVII в., открыт для посещений публики с 1827 г. ( Путеводитель по Варшаве . С. 63–65).

19Бальзак “Contes drolatiques” (“Les contes drolatiques”).

20В. И. Аничков, приятель Л. С. Пушкина и Вульфа, принял на себя долг Пушкина А. П. Плещееву, почему Пушкин и смог выехать из Варшавы (см. письмо Н. И. Павлищева к А. С. Пушкину от 26 апреля 1836 г. // Пушкин. T. X V. С. 132). См. о нем: Фамильные бумаги Пушкиных-Ганнибалов . Т. 1. С. 181. Об этих обстоятельствах жизни Л. С. Пушкина см. также: Хандрос Б. Н. Письма Л. С. Пушкина к М. В. Юзефовичу // ПИМ. T. X. С. 333–334.

21Имеется в виду серия “Paris on le livre des cent-et-un” (Paris, 1831–1834. Vol. 1–15), “Париж, книга ста одного”, в издании которой принимал участие Ж. Жанен.

22Книга: Dumont Étienne. Souvenirs sur Mirabeau et sur les deux premières . Assemblées législatives. Bruxelles, 1832.

Иное мнение о романе Ж. Жанена “Барнав” см. в письмах Л. С. Пушкина (ПИМ. T. X. С. 336).

23О стихотворных опытах О. С. Павлищевой см.: Лернер Н. Сестра Пушкина // Пушкин. Сочинения / Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1907. T. I. С. 81–87.

24Н. О. и С. Л. Пушкины приехали в Михайловское 4 июля 1833 г. В их письмах к дочери постоянно упоминается, что Вульфы ждут сына и брата домой: Анна Н. Вульф “с нетерпением ждет своего брата” (4 сентября); “Они со дня на день ждут Алексиса, я тоже очень рада буду его видеть, тем более что он расскажет мне о вас, дорогие мои Дети” (27 сентября); “они с часу на час ждут Алексиса” (13 октября); Анна Н. Вульф “только что получила письмо от Алексиса, которое повергло ее в печаль, у него лихорадка; вместо того чтобы ехать сюда, он не выходит из комнаты” (21 октября). Наконец, 11 ноября 1833 г., незадолго до отъезда из Михайловского в Петербург, Пушкины посетили Тригорское:

Мы приехали сюда после полудня, чтобы с нею (П. А. Осиповой. – Ред .) попрощаться, – в тот самый момент, как Алексис Николаевич воротился из Варшавы. – Можешь вообразить, рады ли мы были с ним свидеться и поговорить о тебе, но, признаюсь, как ни был я счастлив обнять его, у меня сердце сжималось при мысли о тебе. – Он успокоил меня насчет твоего здоровья ( Фамильные бумаги Пушкиных-Ганнибалов . Т. 1. С. 178, 179, 182, 183, 186).

Таким образом, Вульф выехал из Варшавы 1 ноября, а приехал в Тригорское 11 ноября. Ср. в письмах Пушкиных: “…г-н Вульф сам потратил 10 дней на то, чтобы добраться досюда” (там же. С. 187).

25Н. О. и С. Л. Пушкины выехали из Михайловского в Петербург, очевидно, 14 ноября 1833 г. ( Фамильные бумаги Пушкиных-Ганнибалов . Т. 1. С. 187).

1Из послания Языкова 1833 г. “А. Н. Вульфу” (“Прошли младые наши годы!..”):

2Вульф был в Петербурге около 3 февраля (день праведницы Анны Пророчицы); ср. запись от 3 февраля 1830 г.

3Лицо не установлено; но это не О. С. Павлищева, которая в 1834 г. жила безвыездно в Варшаве.

4С. Л. и Н. О. Пушкины сообщали 13 февраля 1834 г. О. С. Павлищевой, приславшей родителям план своего дома в Варшаве: “Дом твой очень удобен, и план его очень хорошо нарисован. – Леон (Л. С. Пушкин. – Ред .) и <���А. Н.> Вульф тотчас его узнали”; “Я получила твой план (дома. – Ред .) и очень тебе за него благодарна, Леон и Алексис Вульф, который провел здесь несколько дней, направляясь в Тверь, с удовольствием узнали комнаты, где они некогда были счастливы и соперники” ( Фамильные бумаги Пушкиных-Ганнибалов . Т. 1. С. 209, 208). “Соперничество” Пушкина и Вульфа связано, очевидно, с их увлечением в Варшаве г-жой Вольф (см. записи от 15 и 19 июня 1832 г.).

5Пушкин подавал на прочтение Николаю I “Историю Пугачева”, вышедшую в свет в ноябре 1834 г. Слова “повествование о бунте Пугачева” свидетельствуют, очевидно, что Пушкин сообщил Вульфу повеление Николая I заменить авторское название на “Историю пугачевского бунта”.

6В 1833 г. Пушкин написал “Сказку о рыбаке и рыбке” и “Сказку о мертвой царевне…”.

7Речь идет о четырех дочерях А. М. и В. А. Бакуниных: Любови (1811–1838), Варваре (1812–1866), Татьяне (1815–1871) и Александре (1816–1882), и двух из трех племянниц А. М. Бакунина, дочерей его брата Михаила, очевидно, Екатерине (1810?–1894) и Прасковье (1812–1882).

8Оборот “и певицы, и плясавицы” был широко распространен в литературе начала XIX в. Ср.: “Да изженутся из столицы моей певцы польские и плясавицы богемские!” (Нарежный В. Т. Избранное . М., 1983. С. 100); “А Русалки-то, Русалки!.. в пуху ныряют! Снег да красная заря! очи – жар! певицы, плясавицы, пыль столбом!..” (Вельтман А. Ф. Романы . М., 1985. С. 89). Но для Вульфа самым значимым источником было адресованное ему послание Языкова “Прошли младые наши годы!..” (1833), которое он уже процитировал выше (см. прим. 1):