Ф. Яворский - Петр III, его дурачества, любовные похождения и кончина

Весьма характеристичным фактором русского абсолютизма является указ Петра Великого от 1722 г., в котором этот кровожадный, ненасытной чувственностью одаренный деспот говорит: «предоставляется воле царствующего монарха по своему усмотрению назначать себе преемника, а также, с случае надобности, и отменять таковое назначение». И это постановление оставалось в силе влечение целого столетия и висело как Дамоклов меч над главой каждого носителя царственной короны.

Завладевшие троном и сосавшие кровь из народа при помощи своих сатрапов временщики, постоянно дрожали перед соучастниками своего величия, пред своими фаворитами и даже своими детьми, которые, при помощи придворных заговоров, всегда могли свергнуть их с высоты престола и потопить в собственной крови.

Когда Елизавета Петровна, или, как историк Зугензейм о ней говорит, «наираспутнейшая из женщин, когда-либо носивших царственный венец», в 1741 г. с помощью удавшейся дворцовой революции, достигла трона, она немедленно позаботилась, с целью более прочного обеспечения за собой короны, назначить себе наследника. Своего же предшественника, малолетнего царя Ивана Антоновича, со всей его родней, она повелела заключить в тюрьму, где они погибли с отчаяния, испытывая всевозможные пытки, поругания и пр. зверства. И хотя матушку-царицу, «благоверную» дочь «великого преобразователя Руси» и наделила природа довольно богатым потомством, происходившим от её официальных и полуофициальных любовников (Разумовского, Салтыкова), а также и от бравых ребятушек-солдатушек, с которыми она так особенно охотно проводила длинные вечера и ночи до 11 и 12 часов пополудни, тем не менее она не решалась избрать одного из этих ублюдков в преемники, а сочла за более уместное и целесообразное объявить наследником сына сестры, Анны, четырнадцатилетнего герцога Петра Гольштейнского.

Петр родился в г. Киле 10/22-го февраля 1728 года, по отцу и деду был он крещен Карлом-Петром-Ульрихом.

Суеверные люди с первых дней жизни юного князя предсказывали ему недобрую будущность: в день его крещения взорвало пороховой ящик, и это, по их словом, было худой приметой.

И, правда, вскоре пришлось трехлетнему младенцу лишиться матери, умершей от простуды. Отец им вовсе не занимался, его отвлекали более важные дела, нежели воспитание малютки, да впрочем и при жизни жены его герцог вел себя настолько распутно и так мало думал о своей семье, что герцогиня Анна нередко плакалась на свою горькую судьбу и писала Елизавете: «герцог и Маврушка [1] Любовница и содержанка герцога Мавра Егоровна Шепелева. окончательно опошлились. Он ни одного дни не проводит дома, разъезжает с нею совершенно открыто в экипаже по городу, отдает с нею вместе визиты и посещает театры». Жены он мало стеснялся, но когда она умерла, то пала и последняя преграда для него, и для «счастливого» вдовца развернулся совершенно свободный путь.

До 1735 г. принц Петр оставался под присмотром женских наставников, но когда ему исполнилось 7 лет, его вверили нескольким гольштинским дворянам для воспитания и обучения. Кроме французского языка, который Петр успел уже изучить, находясь еще у своих воспитательниц и которым он и далее продолжал заниматься, обучался он всего лишь еще латинскому языку; когда же был возбужден вопрос о его возможном переселении в Россию для занятия там важного поста наследника престола, для Петра были выписаны русские ученые, и эти умудрили его в языке и законе Божием новой родины мальчика. Но последние предметы преподавались настолько неправильно, что кроме отвращения он ничего другого к ним не питал и питать не мог.

В 1739 когда юноше было всего лишь 11 лет, умер и его отец, оставив с полдюжины в траур облеченных любовниц и в конец разоренное герцогство своему возлюбленному сыну Петру, о котором, заметим между прочим, не редко поговаривали, что он в действительности был плод незаконной связи дорогой мамаши с Брюммером, который позднее числился преподавателем Петра, но за верность этих толков мы однако ручаться не беремся.

Итак, сирого Петра нужно было куда-нибудь пристроить, и его отправили к опекуну его, дальнему родственнику Адольфу Фридриху, епископу Любекскому, сделавшемуся позднее шведским королем. Но обучение и воспитание его и тут не изменилось к лучшему, его воспитатели вместо того, чтобы воспитывать характер юноши, испортили и развратили Петра окончательно. Один из этой мудрой пары, некто фон-Брюммер, о котором была уже речь выше, был крайне грубый интриган, волокита, искусный берейтер, но ни под каким видом не воспитатель. С своим питомцем обходился он до невероятности нелюбезно и грубо, постоянно ругался самыми непозволительными словами и бил Петра за пустейшие мелочи самым беспощадным образом. Второй же просветитель. Берггольц, мальчиком вовсе не занимался и находил решительно всё в порядке, что творилось его коллегой Брюммером.

Бедный князек рос в таких условиях, больной и исхудалый, и не было ни одной души среди его окружавших, которая питала бы к нему сострадание, которая хоть сколько-нибудь постаралась бы улучшить суровую долю неповинного сироты. Невзирая на физическую слабость Петра, Брюммер мучил его часто до двух часов и позднее голодом, и если несчастный мальчик, гонимый голодом, крал на кухне черствый кусок хлеба и наедался этим досыта, и, разумеется, в обеденную пору есть не мог, Брюммер гнал его от стола, навешивал ему вокруг шеи большой рисунок, изображавший осла, давал ему в руки розги и Петр в таком виде должен был сидеть в углу, а часто и стоять на коленях и смотреть на обедавших. Побоям и надругательством и счету не было, чувство самоуважения было окончательно забыто, во зато Петр стал крайне вспыльчив и упрям, и к этому присоединился другой порок, от которого он и по гроб своей жизни мог отрешиться: страсть ко лжи и хвастовству, и это последнее вызывало и в Петербурге, когда уже Петр блистал своим величием, смех и ненависть к нему со стороны приближенных. Уродливый, болезненный полуидиот-царевич уже на 11-м году научился от своих лакеев употреблению спиртных напитков и в этом обществе он чувствовал себя всего лучше. И даже, будучи в России, Петр проводил среди своих холопов целые вечера и пьянствовал с ними до беспамятства. От них черпал он и свои сведения о государственных делах, от них же он узнавал и всевозможные придворные тайны, сальные анекдоты и пр. и пр.

В один прекрасный день объявили Петру, что он будет призван не на русский, а на шведский престол: изучение русского языка, а также православного культа было поэтому отменено, и на их месте появились шведские учебники, лютеранское законоведение и пр., и в этом направлении велось воспитание мальчика довольно продолжительное время.