Анна Старинова - Наша союзница – ночь

Только через сутки удалось найти двух проводников-анархистов, знакомых с местностью и не раз ходивших в тыл врага.

Утром 16 декабря в расположение нашей группы на запыленном «пежо» приехал нарочный от командующего. Низенький, черноволосый, чубастый анархист с большим пистолетом в деревянной колодке без стука вошел в комнату, где Доминго с Рудольфо и с проводниками обсуждали возможные варианты выхода в тыл мятежников.

– Салуд камарадас! – поздоровался он и продолжал: – Капитан Унгрия, немедленно поедем к командующему – товарищу Бенедито.

Доминго спокойно встал, как-то лукаво посмотрел на прибывшего и сказал:

– Хорошо. Сейчас поеду!

Он тут же вызвал Рубио, и мы вместе с ним поехали в штаб командующего Теруэльским участком. При первой возможности Рубио обогнал «пежо» нарочного, и скоро тот безнадежно отстал.

К командующему Доминго вошел вместе с нами.

На этот раз Бенедито был в приподнятом настроении, встретил нас приветливо и даже предложил сесть.

Он тихо, точно опасаясь, что его услышат посторонние, спросил Доминго:

– Вы готовы к вылазке в тыл врага?

– Вполне готовы! – также тихо ответил Доминго.

Командующий пристально посмотрел на капитана, наклонился к нему поближе и уже почти шепотом сказал:

– Сегодня выступаете и завтра к четырем утра выводите из строя линии связи, идущие вдоль автомобильной и железной дорог в 20–25 км севернее Теруэля. Столбы подорвать, а провода перерезать, обе дороги закрыть.

Доминго хотел что-то сказать, но командующий на него так посмотрел, что тот остановился на слове: «Ми…»

– Главное – разрушьте связь! – потребовал Бенедито и пожелал успеха, давая понять, что все указания даны и мы должны уходить.

Через полчаса мы уже были в Ориосе. Рудольфо и Доминго решили в первую вылазку взять 12 человек, остальных оставить в резерве. Назначенные в поход приступили к подготовке. Я увидела, что и Рудольфо стал переобуваться в свои альпаргатас (полуботинки с матерчатым верхом и подошвой из веревки).

– Тоже собираешься идти? – спросила я своего начальника.

– Да! – ответил Рудольфо, продолжая прилаживать альпаргатас, точно речь шла об очередном выезде на занятия.

– А почему не предупредил? Неужели думаешь пойти без меня? – обиженно сказала я. – Ведь ты без меня точно глухонемой: слышишь, но не понимаешь, что говорят испанцы, им можешь говорить, а они тебя не поймут. Без меня, да еще ночью, группе от тебя пользы не будет.

Рудольфо не ожидал такого оборота дела и ничего не мог сказать в оправдание…

– Я твоя переводчица и пойду с тобой, – заявила я и стала переобуваться в свои альпаргатас.

Когда я уже была готова к походу, ко мне подошел Доминго и начал очень ласково:

– Луиза, не ходите с нами. Это неженское дело. Моя Росалия не думает ходить.

– Слушай, Доминго, я ехала в Испанию не на пляже купаться, и ты уже знаешь, – ходить ночью для меня дело привычное. Выросла я на севере, приходилось много ездить по лесным дорогам и ходить пешком по лесу, иногда одной и без оружия, а тут у нас пистолеты.

– Но здесь нас могут заметить мятежники.

– Надо так ходить, чтобы не заметили. Две недели тренировались в своем тылу, а теперь будем сдавать экзамены на зрелость. А мятежников и интервентов я тоже видела. В 1918 году в наших краях вместе с белыми, то есть мятежниками, появились и английские интервенты. Я тогда батрачкой работала. Богатеи радовались, помогали им, а беднота, сколько ни пугали ее зверствами красных, не пошла за белыми.

– Пошли в Красную Армию или в партизаны? – спросил Доминго.

– В нашем селе партизан не было, не было и боев, англичане, как начинало темнеть, сидели по домам и близко никого не подпускали, а охраняли их белые, которые с ними были, да и те ночью из деревни никуда не выходили.

– Значит, боялись ночи. Это очень хорошо, – согласился капитан.

Мое участие в походе доставило много неприятностей Доминго: никто не хотел оставаться на базе.

– Женщина идет, а мы что… – говорил Сальвадор.

По пути заехали в штаб узнать обстановку. Тут нас в походном виде заметили командующий и советник Колев [24].

Колев отозвал Рудольфо и меня в сторону.

– А вы зачем сами идете? – спросил он Вольфа.

– Первый раз обязательно надо.

– Ну а если вас захватят мятежники?

– Фронта сплошного нет. Преследовать по следу не дадим. Есть гранаты замедленного действия, а к утру вернемся, – ответил Рудольфо.

– Не собираетесь ли и вы, Луиза, с ними идти, что так оделись? – спросил меня Колев.

– Как видите, собралась! Рудольфо без меня что глухонемой!

– Ну и дали вам хозяина, – посочувствовал Колев.

На прощание он пожал нам руки, пожелав успеха.

С Владимиром Яковлевичем и его переводчицей Лялей Константиновской [25]на Теруэльском фронте я встречалась не раз.

Когда я ей однажды пожаловалась на холод в помещении, где мы расположились, Константиновская ответила:

– Холод – это плохо, но от холода можно укрыться, а вот мне приходится со своим «неистовым» советником днем по бригадам ездить, а ночью над планами вместе с испанскими командирами сидеть. До того недавно доработалась, что пришлось разрезать боты, так от переутомления распухли ноги!

Меня поражало, сколько энергии и мужества в этой маленький, такой еще молоденькой девушке, какой она оставалась бодрой при большой перегрузке в работе и неудачах на фронте, совсем такой же, как неутомимый Колпакчи.

Мы ехали машиной на участок, откуда должны были идти на операцию. Я была полна раздумий и очень далека от оптимистических настроений.

Все случилось внезапно. Готовили людей, но никогда с Рудольфо не было даже разговора, что мы пойдем вместе с испанцами в тыл мятежников. Я знала, что он был в тылу у Деникина, в окружении, пробирался в свою часть пять суток и чуть было не влип при переходе через линию фронта, переодевшись под местного крестьянина; знала, что он обучал партизан диверсиям еще до Академии; но в тыл противника, да еще в чужой стране, он шел впервые.

Правда, у него нет семьи, и сирот не останется.

Рудольфо говорил, что, хотя не родился в рубашке, но уверен в успехе, так как «наша союзница – ночь». Я тогда не знала, что ему много раз доводилось перебрасывать разведчиков через границу.

Незаметно мы прибыли к штабу батальона. Тут Доминго и Рудольфо, с участием проводников, договорились с комбатом и направились к позициям роты, откуда нам предстояло идти в тыл мятежников.

Передний край оказался совсем иным, чем я представляла по военной подготовке в институте… Никаких окопов. Солдаты размещались в одинокой пустой избе пастуха. Вдали, по направлению к мятежникам, лес и… неизвестность, но командир роты утверждает, что фашистский заслон находится в другой пастушьей избе, километрах в двух западнее, и можно пройти незаметно даже в светлое время.