Валентин Фалин - Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания

Не повезло и с двумя другими моими начинаниями в секторе атомной энергетики. Мне показались небезынтересными опытно-исследовательские работы по созданию высокотемпературного графито-уранового реактора, развертывавшиеся под Билефельдом. В сочетании с газификацией бурых углей или другим производством, требующим по технологии температур свыше 1000°, АЭС на этом принципе обещали быть более экономичными, чем другие.

Новиков, которого я затащил на стройку (сам чудом избежав в этот день автокатастрофы), согласился, что нам есть чему поучиться. В любом случае окупится, если наши специалисты будут присутствовать на всех ступенях возведения станции и постигнут опыт западногерманских специалистов. Вернувшись домой, Новиков доложил эту точку зрения. Его оппонентом выступил все тот же непоколебимый Б. Е. Славский – высокотемпературный метод не является ни оригинальным, ни новым для нас.

Через год-другой Славский, правда, будет ходатайствовать в пользу командирования на эту станцию нескольких своих сотрудников. Сейчас, как я слышал, западные немцы решили свернуть проект ввиду «неперспективности». Получается, что правы были наши атомщики, а не мы с Новиковым? Да, если исходить из того, что достоин внимания лишь положительный опыт, а также сбросить некоторые другие факторы, неучитываемые в современных калькуляциях.

Тогда же на меня вышел г-н Хемпель, в числе первых приобретший советские услуги по обогащению урана. Мне пришлось затем помогать ему, как, впрочем, и другим промышленникам и коммерсантам из ФРГ – Граутоффу, Шнапке, Овербеку, Гретену, Грюндигу, Вайсу (мог бы продолжить список), – улаживать конфликты с Минвнешторгом и прочими советскими партнерами. Порой бывало, что бизнес складывался успешнее, чем в прикидках. Наши при таком обороте почему-то обижались. В описываемом случае – на Хемпеля за то, что по контракту предоставили ему «слишком льготные условия».

Господин Хемпель предложил через меня современную технологию регенерации твелов атомных реакторов и гарантированные государственные субсидии для строительства в СССР соответствующих предприятий, если в течение оговоренных сроков мы согласимся также принимать на хранение и переработку исчерпавшее ресурс ядерное горючее из ФРГ. На первую телеграмму ответа не получил. На следующую пришло стилизованное под ответ «не заинтересованы». На третью поступило сообщение: вопрос рассматривался, предложение натолкнулось на возражения компетентных организаций, находивших, что в Советском Союзе собственной «ядерной грязи» навалом.

Что верно, то верно – меньше всего мы думали о регенерации. Куда бы выбросить – в море утопить, на отгороженной («запретной») территории «складировать», под землю спрятать или в редко встречающиеся мощные глиняные линзы закачать? Франция наладила переработку и делает это с большей, в частности, экономической отдачей. Но нам чужой пример не указ. Мы по старинке, как попроще.

Из-за верхоглядства, тупости, нерадивости упускались великолепные возможности. Еще несколько иллюстраций, чтобы вы лучше меня поняли.

Сначала со статс-секретарем Моммзеном и позже при участии заинтересованных фирм я прорабатывал вопрос о том, как погасить газовые факелы на сибирских нефтепромыслах. Ежегодно там сгорали миллиарды кубометров попутного природного газа. Готовность к сотрудничеству на стороне ФРГ имелась. Конечный утилизированный продукт должен был, однако, делиться примерно в пропорции 50:50. Про добытчиков не знаю, но наши экспортеры и слышать об этом не захотели – «не выгодно». Конечно, выгоднее сжигать, что и делалось до последнего времени. Во вред природе, человеку, своему же карману.

С помощью фирмы «Бизон» и ее владельцев Гретена-старшего и сыновей я попытался покончить с вопиющей бесхозяйственностью – уничтожением отходов лесопереработки, в частности в Архангельском крае. Ежегодно по весне до 1 миллиона тонн коры хвойных деревьев, а также опилок сбрасывалось в Северную Двину, отравляя реку и Белое море. Фирма владеет технологией превращения коры в качественный стройматериал. Проект послан Б. В. Попову. Он был первым секретарем обкома и на словах мое начинание поддержал. Итог нулевой. 17 миллионов марок – дорого. Дешевле – в Двину.

Со статс-секретарем Моммзеном мы пытались пробить совсем необычные идеи, которые давали бы приток в нашу кассу дополнительной валюты, а Федеративную Республику обеспечивали бы надежными ресурсами, подводили более стабильный фундамент под отношения между нашими странами в целом. Речь шла среди прочего о продаже руд в земле или леса на корню с правом ФРГ забрать приобретенную собственность в любой момент по ее усмотрению и обязательством СССР предоставить за дополнительное вознаграждение труд, энергию и транспортные средства.

Вариант был торпедирован главным идеологом партии М. А. Сусловым. Он пуганул Брежнева: «Концессиями попахивает. Западные немцы с помощью посольства тянут назад».

По «идейным», надо полагать, мотивам завели в тупик еще одно мое предложение, которое я оттачивал вместе с Б. Байтцем и М. Грюндигом. Обжегшись на обращениях к руководству по официальным каналам, подключаю Н. А. Тихонова, тогда первого заместителя предсовмина, чуть позже возглавившего правительство, и деятельного Л. А. Костандова. Он, будучи вице у Косыгина, вел химическую и смежные отрасли. Суть моей задумки состояла в следующем: современная технология без современного менеджмента – половина или четверть дела, а сам менеджмент не должен приниматься за родовой признак той или иной социальной системы. Он есть неотъемлемый элемент производственной (экономической) культуры.

Б. Байтц, М. Грюндиг, К. Кёрбер, Г. Золь и другие готовы оказать посильное содействие в подготовке и переподготовке советских управляющих сообразно требованиям научно-технической революции и углубления международного разделения труда. Ничего не выйдет, господа, с вашими попытками контрабандой протащить к нам капитализм. Тихонов, пекшийся о своем идейном реноме больше, чем об объективных показателях функционирования экономики, уловил – ветер встречный. По-видимому, считал, что перспективной идее, как доброму вину, выдержка лишь на пользу.

Не нашла заинтересованного отклика в Москве мысль об объединении сил обеих сторон в доводке технологии скоростной дороги на магнитной подушке. Где-то в бюрократических закоулках застревали или пропадали без вести предложения «Даймлер-Бенц», позволявшие модернизировать наше сельскохозяйственное машиностроение, кооперационные проекты в станкостроении, химии, электронике. Дефицит средств и мощностей у нас – это только видимая часть айсберга.