Жак Садуль - Записки о большевистской революции

Впечатление у русской делегации такое, что первые переговоры преподнесли немцам неприятный сюрприз. Троцкий думает, что немцы, столкнувшись с требованиями большевиков (если эти требования удастся отстоять), откажутся от сепаратного мира, который будет более невыгодным, чем они предполагали, и станут добиваться только перемирия, которое позволит им выиграть время и начать на Западном фронте подготавливаемые ими операции. И чтобы нарушить эти планы, новая делегация русских получит приказ самым четким образом поставить принципиальные вопросы, прижать по каждому из них немцев к стене. Каждый раз, когда ответ немцев будет уклончивым или отрицательным, публикация протоколов, с одной стороны, а с другой — обращения Ленина и Троцкого к народам неприятельских государств будут раскрывать злонамеренность и империалистические происки австро-германских правительств.

Дорогой друг,

Я рассказал Троцкому о том, что ходит слух о подготовке немцами наступления на Петроград. Говорят даже о точных сроках этой операции — с 6(19) по 12(25) декабря. Троцкий в это не верит. Однако поставит вопрос на заседании штаба. Мы вместе обсудим технические проблемы, возникающие в связи с возможными событиями.

Троцкий все больше верит в удачный исход переговоров. Занятая большевиками в Брест-Литовске позиция серьезно укрепит политическую ситуацию. На мой взгляд, немцы уже не смогут — психологически — начать наступление на Россию, которая публично, перед всем миром доказала свое стремление к демократическому и честному миру. Кажется очевидным, что, несмотря на дисциплинированность немецких войск, ненависть или, проще говоря, инстинкт национального самосохранения уже не вдохновит немецкого солдата, а в сердцах тех, кто окажется вдруг брошенным в эту чисто империалистическую агрессию, может зародиться определенное недовольство. Другой результат Брест-Литовска состоит в том, что союзники, может быть, решатся понять, что коль скоро большевики не предатели и переговоры начаты, следовало бы если не официально участвовать в них, то, по крайней мере, непосредственно следить за их ходом, направить к большевикам советников и подготовиться к оказанию им при необходимости помощи. Парижу и Лондону виднее, стоит ли поспешить воспользоваться, разумеется в интересах всех, представившимся случаем, какой, быть может, еще долго не повторится, чтобы положить конец чудовищному убийству.

Сокольников мне говорил: Троцкий повторил снова, сколь разнообразные усилия предпринимала немецкая делегация, чтобы оторвать Россию от союзников. Она, не переставая, противопоставляла добрую волю, проявленную Германией по отношению к большевистским предложениям, оскорбительной и презрительной заносчивости, выказываемой союзниками к народным комиссарам. Генерал Гофман не раз выражал удивление по поводу настойчивости, с которой русская делегация защищает то, что, по его мнению, является интересами исключительно Англии и Франции. Действительно, что мы делаем? Когда решимся понять, что теряем драгоценное время? Я сделал все, что мог сделать один для того, чтобы хрупкая нить, связывающая пока что русскую демократию и союзников, окончательно не порвалась. Пока мне это удавалось. Но моих усилий в этом деле явно недостаточно. Когда же союзнические круги решатся занять более четкую позицию и действовать в направлении, единственно соответствующем интересам союзников, то есть в направлении сотрудничества с большевиками?

Есть еще безумцы, которые рассчитывают на возобновление гражданской войны. Они делают упор на силы кадетов и оборонцев и в связи со скорым созывом Учредительного собрания собираются поддержать антибольшевистское движение, не замечая, что это движение, если оно провалится, вызовет лишь усиление анархии, от которой пострадают одновременно и союзники, и Россия, а в случае победы — поставит у власти правительство из людей куда менее волевых. Они по основному для нас вопросу вынуждены будут занять в точности большевистскую позицию и одновременно сражаться на внутреннем фронте, последствий чего предвидеть невозможно.

Рассчитывают также на подъем национальных движений (Украина, Кавказ, Сибирь, Финляндия и т. д.). Я не раз уже писал, что Троцкий и Ленин проводят с 25 октября исключительно умелую национальную политику. Предоставив всем народам России абсолютнейшую свободу определить свой политический, экономический и военный статус, они обратили лицом к России (я имею в виду Российскую Федеративную Республику) те народы, которые ранее ориентировались на Австрию, Германию или Швецию; такая ориентация вызвана была неумелой и недостаточно либеральной политикой предыдущих правительств. Вместо того, чтобы поддержать в этом большевиков, в социалистических, буржуазных и даже чисто реакционных украинских, кавказских и т. д. кругах затеваются интриги с целью превратить эти национальные движения в антибольшевистские. Тем самым наверняка будет приближена гражданская война и охлажден энтузиазм, с каким большевики пока относятся к народам России, которым они хотят дать независимость. В конечном итоге будут ощутимо меньшими результаты действий, в которых мы полностью заинтересованы.

Когда мы чуть позже оглянемся на глупости, которые столько умных людей позволили себе наделать из страха и ненависти к большевизму, мы будем ошеломлены. Увы, будет уже поздно исправлять ошибки, и расплачиваться за их последствия придется не тем, кто их совершил, а России, Антанте и Франции.

Троцкий сказал еще, что единственный военный, член делегации, кто показал в Бресте свою компетентность и силу характера — адмирал Альтфатер. Он спрашивал, не могу ли я назвать ему других офицеров, которые смогли бы с пользой заменить в отъезжающей послезавтра делегации тех, кто присутствует в ней бесполезным балластом. Буду говорить об этом с генералом. Постараюсь также убедить его принять адмирала Альтфатера. Разговор с этим твердым, ясного и волевого ума человеком позволит генералу точнее оценить значение программы, отстаиваемой большевиками, и услышать из более авторитетных уст, какие идеи должны отстоять союзники в Бресте, если они не хотят, чтобы их принесли в жертву.

Дорогой друг,

Саботаж в государственных учреждениях продолжается. Это одно из основных препятствий, с которым столкнулись большевики. Дело поставлено исключительно организованно. Как только стало очевидным, что большевики придут к власти, начальство выплатило служащим и себе первый аванс в размере месячного жалованья.

Сразу же после восстания второй аванс и годовая премия были выплачены работникам, обязующимся не служить новому правительству. Таким образом, персонал государственных учреждений был обеспечен, чтобы жить, не работая, по январь месяц. Но это не всё, были приняты и другие меры, чтобы продлить сопротивление. Накануне захвата большевиками центральных учреждений были спрятаны резервные фонды, которые должны пойти также на выплату заработной платы. Наконец, были призваны на помощь антибольшевистски настроенные частные банки, в том числе — утверждают большевики — контролируемые капиталистами Антанты. Полагают, что суммы, которые уже были или будут вот-вот распределены среди служащих, позволят им продержаться четыре-пять месяцев, то есть значительно дольше, чем предположительно большевики продержатся у власти.