Степан Тимошенко - Воспоминания

Другой причиной неудовлетворительности постановки математики и механики было отсутствие практических занятий. Нам читались лекции. Потом устраивались репетиции, где мы должны были показать знание прочитанного. Задавались также и задачи. Но как решать эти задачи нам никто не показывал. Впоследствии, когда я уже был профессором Института, этот недостаток был устранен и у нас были хорошо поставленные занятия по математике и по механике.

Из предметов первого курса должен еще назвать начертательную геометрию, которую нам читал профессор Курдюмов, большой поклонник Гаспара Монжа, создавшего эту науку. Курдюмов написал обширный, прекрасно составленный курс и ввел обязательные практические занятия. Этот предмет большинство из нас усвоило хорошо.

После первых же недель моего пребывания в Институте дело обстояло так: я слушал лекции только по двум предметам — механике и химии. По остальным курсам я готовился к репетициям по книжкам и лекций не слушал. Вследствие непосещения лекций и благодаря отсутствию практических занятий, знания наши были очень непрочны. Мы усвоили мало и по математике и по механике и по физике.

В конце первого учебного года, по окончании экзаменов, мы должны были пройти обязательную геодезическую практику. По геодезии во время учебного года практических занятий не было и только на летней практике могли мы действительно познакомиться с геодезическими инструментами. Для этой практики весь класс был разбит на группы по шести человек. Каждая группа получала свой участок верст десять в окружности. Нужно было произвести геодезическую съемку участка, составить план, произвести нивелировку, а также сделать упражнение по разбивке переходных железнодорожных кривых. Меня эта работа очень заняла и с первого же дня я обратился в лидера группы и распоряжался всеми работами. В три недели работы были закопчены и к середине июня мы уже были свободны. Товарищи, имевшие знакомства в министерстве, получали летнюю железнодорожную практику. Мне тоже хотелось побывать на практике, но знакомств не было, а без особой рекомендации студента с первого курса никто на практику не принимал.

Я отправился на лето домой в Шпотовку. Конечно, был рад опять быть среди своих. Приятно было показаться в своей путейской форме, рассказывать о Петербурге, но скоро я увидел, что это уже не те каникулы, какие бывали раньше. Интерес к разным мелочам тихой деревенской жизни пропал и я большую часть времени проводил в саду, валяясь где‑нибудь в тени и опять перечитывал Достоевского, Толстого, Короленко. Было скучно. В прежние годы страшно было думать, что каникулы подходят к концу и что скоро надо будет ехать в Ромны и начинать учиться. Теперь уже было не то. Под конец лета я с нетерпением ждал времени, когда будет пора ехать в Петербург и продолжать учение в Путейском Институте.

Занятия на втором курсе опять оказались малоинтересными. Математику читал И. И. Иванов. Он деловито излагал нам интегральное исчисление, делал на доске много примеров, мы научились интегрировать, вычислять площади и объемы и решать простейшие дифференциальные уравнения. Но к чему все это — мы не знали. Большинство из нас было уверено, что такое количество математики для практического инженера не нужно.

По механике дело обстояло гораздо хуже. Читал ее Д. К. Бобылев, заслуженный профессор, автор трехтомного курса механики. Лектор он был совершенно невозможный, к тому же плохо видел и постоянно ошибался. Вынести что‑либо из таких лекций было невозможно. Я скоро прекратил посещение этих лекций и к репетициям готовился по книге. Но и книга была тяжеловесна и неясно написана. Большинство из нас в Институте никаких знаний по механике не приобрели.

Меня сначала заинтересовал курс Графической Статики, читавшийся С. К. Куницким. Он излагал предмет ясно, но очень уж медленно. Построение веревочного многоугольника у него заняло несколько лекций и в двухчасовом годовом курсе он сообщил нам очень мало. Но все же предмет казался нам интересным и важным. В конце года мы могли построить диаграмму Максвелля для простейших стропильных ферм. Могли найти опорные реакции и построить диаграмму изгибающих моментов для простой балки.

Мы много ждали от курса Сопротивления Материалов. Знали, что без знания этого предмета мы не сможем проектировать мостов. А «мосты» — почему‑то считались главным, самым важным предметом в Институте. Профессора по мостам — Н. А. Белелюбский и Л. Ф. Николаи пользовались у студентов большим почетом. Было время, когда сопротивление материалов и статика сооружений читались в нашем Институте знаменитыми французскими инженерами Lame и Clapeyron, положившими начало нашей лаборатории по испытанию прочности материалов и принимавшими участие в постройке цепных петербургских мостов и купола Исаакиевского Собора. Потом у нас в Институте преподавал Л. И. Журавский, строитель мостов Николаевской железной дороги. Он приобрел европейскую известность своей замечательной теорией скалывающих напряжений при изгибе балок и методом расчета усилий в мостах системы Гау. В наше время важный курс сопротивления материалов оказался в руках совершенно незначительного и неинтересного профессора Лехницкого. Он старался изложить нам основные задачи предмета, но главное как‑то ускользало от нашего внимания. Оставались только несколько частных случаев изгиба балок и вне этих частных случаев, разобранных на лекции, мы ничего не знали и не могли бы даже приступить к решению какой‑либо новой задачи. Опять — главный дефект тот же, уже указанный и в других случаях, а именно — отсутствие рационально поставленных практических занятий.

У нас были упражнения по расчету заклепочных соединений и по расчету балок, но мы мало чему научались при выполнении этих упражнений, главным образом вследствие отсутствия компетентных руководителей. Помню, как получил задание по расчету двутавровой балки. Никто мне не указал на существование таблиц, при помощи которых может быть легко вычислен момент инерции поперечного сечения балки. Я сделал все вычисления, пользуясь арифмометром. Вычислял все с большим числом знаков и тратил много времени совершенно напрасно. За все время пребывания в Институте никто не обратил нашего внимания на точность, с которой инженерные вычисления должны производиться.

Наиболее интересным предметом второго курса оказалась геология. Читал ее нам знаменитый русский геолог Мушкетов. Это был прекрасный лектор и я его лекции посещал. Работал также в геологическом кабинете, где занимался петрографией.

Начиная с третьего курса читались главным образом технические предметы, архитектура, паровые машины, электротехника, статика сооружений. У меня было такое нетерпение заняться этими, как мне казалось, настоящими инженерными науками, что я уехал из дому раньше времени и уже далеко до начала занятий, в середине августа, приехал в Петербург. Не помню теперь, почему я решил заняться прежде всего паровыми машинами. Книги нашего профессора Брандта в продаже тогда не было и я для изучения этой книжки ходил в публичную библиотеку. Затратил немало времени на первый отдел, котлы и топливо. Это чтение меня мало удовлетворило. Там было мало научного материала, а читать разные эмпирические формулы, представляющие потери тепла в разных частях котла, казалось мне скучным.