Любовь Овсянникова - Шаги по земле

В этот день повсюду звучала музыка, как знак общего веселья, — бодрая, мобилизующая, светлая, несущая надежду и силу. Музыка звала под свои шатры, согревала каждого, и люди светлели лицом, улыбались, а их невзгоды, которые у каждого всегда есть, отходили на второй план, казались мелкими, а позже — легче преодолевались.

На субботниках люди общались на темы не будничные, не мелкие, не бытовые — это все оставалось дома, как затрапезные одежды, старые башмаки, кухонные прихватушки. Суть праздника настраивала мысли на лад гражданский, высокий, поэтому с гордостью говорили о социалистических достижениях, о государстве, народе, советском образе жизни. А после субботника иногда оставались на «чашку чая», чтобы попеть хором и обменяться новостями культуры — тогда очень много читали, было о чем поговорить, поспорить.

Праздники народной души, наши общие — по всей стране — гуляния, поздравления и застолья начинались в канун календарной весны, и, конечно же, как и положено природной ролью, открывались мужчинами, их днем — 23 февраля. Теперь это День защитника Отечества, а в наше время он назывался так: День Советской Армии и Военно-Морского Флота.

История его возникновения такова: 23 февраля 1918 года молодые отряды Красной Армии, впервые вступившие в войну, наголову разбили немецких захватчиков под Псковом и Нарвой. В ознаменование этого события день 23 февраля 1918 г. был объявлен днем рождения Красной Армии, наших побед. Затем, в 1946 году, после своей 28-й годовщины, Красная Армия была переименована в Советскую Армию, и праздник обрел то название, каким я его знала.

Постепенно военное содержание не то чтобы забылось или утратилось — день этот остался профессиональным праздником людей, занятых в сфере производства или эксплуатации вооружений, но в народном переосмыслении его значение было расширено и он получил статус дня настоящих мужчин, защитников по сути и предназначению, а не по деятельности. Он стал праздником всех мужчин. Можно сказать, он возник от нежелания сильной половины человечества мириться с фактом существования Международного Женского дня, когда мужчинам позволено выражать женщинам свои чувства, и полного отсутствия у женщин возможности изливать любовь на мужчин.

Все эти трансформации происходили на моих глазах и отражались на форме и тоне поздравлений в адрес одноклассников, отцов и братьев, мужской части родни. Сначала это были сдержанные слова благодарности, с холодком почтения к тем, кто имел отношение к Советской Армии, а позже — сердечные признания всем мужчинам в том, что мы их любим и ценим, и ждем от них мужества и ежедневных подвигов.

Для меня день 23 февраля навсегда тонко пропах мимозой, невероятной свежестью и нежностью, и раскрашен ее желтоватым цветением, вкрапленным в море тюльпанов.

Отдельный колорит благоуханий сопровождал и 8 Марта — Международный женский день, великий праздник гуманизма и просвещения. Повсеместно — мимозы и нарциссы, запах которых на востоке считают ароматом юности. Они так удачно сочетаются! Как привыкла я к тому, что наши снега берутся первой талой водой именно, когда над нами воцаряется и витает мимозово-нарциссовый дух. Вот так для меня пахнет талая вода, все оттепели и недолговечные весенние снега, даже сам март. Снег и солнце — белое и желтое. В природе и в цветах этого праздника.

Верные своим хозяевам, пославшим не просто убивать людей, но попирать их идеалы и осквернять их святыни, фашисты залили кровью и этот день, устроив в Славгороде карательную бойню, расстреляв 153 мирных жителя, среди них моих родственников: прадедушку Алексея Федоровича, дедушку Якова Алексеевича и бабушку Евлампию Пантелеевну. Были угнаны на расстрел и чудом спаслись мой отец и мамин брат Алексей Яковлевич. Мама, на глазах которой убили во дворе ее мать, навсегда осталась на волне горя — потеряла способность ощущать счастье, радоваться солнцу. Наверное, ее рассудок спасло то, что уцелели муж и братья, но раненная душа всю жизнь плакала и стонала.

В день этого праздника, так дорого доставшегося человечеству, признавшего женщин людьми и уравнявшего их гражданские права с правами мужчин, почитаемый и обожаемый нами, все же мы шли к тому месту, где погибли наши родные, откуда их души ушли в вечную жизнь, и возлагали там цветы. Хорошо, что по инициативе председателя поссовета Сидоренко Николая Николаевича в 1970 году на этом месте был установлен обелиск. А потом мы проведывали братское кладбище, где упокоились тела погибших партизан и воинов, поминали их.

Гвоздики, гвоздики для дорогих ушедших… И тоже мимозы и нарциссы, ибо они живы в нашей памяти…

Радость этого дня была печальной, но все же была: с нами остались наши родители — молодые, красивые, сильные. Они были для меня праздником, не прекращавшимся, чудесным.

Чуть меньше двух месяцев спустя приходил праздник весны, доброй воли, труда и мира, день международной солидарности трудящихся — Первое мая, торжественнее и наряднее которого не было. Отовсюду неслись бравурные мелодии, по радио звучали поздравления от братских стран в адрес советского народа, и до жгучих слез меня пробирала гордость за свою страну, ее достижения, за язык, который знают во всех концах света. Наши песни, исполняемые зарубежными певцами, такие как «Если бы парни всей земли», «Мы за мир», «Москва майская», звучали как ответ на наши послания в недра других культур, как свидетельства, что контакт установлен и достигнуто взаимопонимание.

Первомай нес с собой дух нагретой земли, пробившихся к солнцу трав и цветов абрикоса — нашего степного флердоранжа. Ими он был и украшен, как принято украшать невест.

Подготовка к демонстрации — шествию в колонне, начиналась загодя. Нам шили новые наряды, покупали яркие банты, а сами мы изготавливали транспаранты, которые можно было нести одному или вдвоем. Писали в лозунгах то, о чем мечталось и хотелось сказать вслух: «Мы за мир», «Мир, труд, май», «Миру — мир» — в разных выражениях варьируя главную мысль, что мы хотим жить и трудиться в условиях мира. А за то, что нам его обеспечили, мы благодарили и прославляли партию и свое правительство, несли портреты вождей и руководителей высшего эшелона. Это был искренний порыв, мы любили их, мы чувствовали себя причастными ко всему, что касалось СССР и социализма. Колонну украшали веточки цветущего багульника, абрикоса и замохнатившегося ольховника, гирлянды воздушных шаров, флаги и разноцветные декоративные флажки.

Везде — улыбки, возгласы приветствий, смех, шутки, остроты, дружеские подтрунивания. Мы знали, что вершиной праздника будет доклад, в котором вспомнят и школу, назовут имена лучших учеников, и среди них меня. Мое имя звучало ровно столько раз, сколько было праздников за время моего одиннадцатилетнего обучения в родном селе. Люди любят слышать свое имя, нравилось это и мне.