Михаил Овсеенко - Записки военного контрразведчика

Афганистан — горная страна. Земли для ведения сельского хозяйства недостаточно. Это является одной из причин воинственности афганцев. История этой многострадальной страны дает основание считать, что война для них — одна из составляющих уклада их жизни. Любой военный конфликт, в том числе внутренние межплеменные вооруженные столкновения, для жителей этой нищей страны давал легальную возможность заработать какие-то деньги.

Анализ военных действий мятежников в годы нашего присутствия в Афганистане показал довольно высокую их одиночную подготовку. В условиях боестолкновений с регулярными войсками они ее постоянно совершенствовали. К тому же у них не было систематической ротации боевиков, как, например, военнослужащих ОКСВ. Личный состав бандформирований был постоянен. Военные потери компенсировались в основном людьми, подготовленными в специальных лагерях в Пакистане и Иране, но не так, как готовят солдат и офицеров регулярных армий. Поэтому мятежники успешно действовали мелкими группами при проведении засадных действий, совершении диверсионных и террористических актов. А если возникала необходимость захвата какого-либо населенного пункта, даже если там находились не шурави, а подразделения афганской армии, душманы проявляли беспомощность. В этих условиях они не придерживались какой-либо тактики, в их поступках не было взаимодействия, настойчивости, и зачастую они проявляли недостаточную активность.

Для боевиков бандитских отрядов захватить советский блокпост, сторожевую заставу было неразрешимой задачей. За всю войну не было примеров захвата подобных объектов. Правда, отдельные попытки имели место, но они были безуспешными. Один такой случай описан в этой книге.

В последнее время появилась новая версия относительно ввода войск в Афганистан, причем озвученная одним из командующих 40-й Армии по телевидению: «Войска вводить не следовало, надо было ограничиться только оказанием помощи». Но стоит лишь внимательно проанализировать сложившуюся в то время ситуацию у нашего соседа и вокруг него, как убеждаешься, что это утверждение командующего вырвано из контекста той драматической действительности, которая тогда имела место в Афганистане. Если бы советские войска своевременно не вошли в эту страну, тогда и помогать было бы некому, разве что мятежникам в реализации их дальнейших планов.

Нет также никаких оснований отрицать, что США воспользовались бы столь благоприятной обстановкой для размещения в Афганистане контингента своих войск в качестве исполнения части своих геополитических замыслов на юге Советского Союза, а затем и России. А в те времена ДРА для них была более привлекательной, чем в настоящий период.

Некоторые наши либералы до сих пор ставят в вину руководству Советского Союза ввод войск в Афганистан. Однако не будь этого, сегодня его бы упрекали в политической недальновидности, отсутствии заботы о национальной безопасности государства.

В сознание российской общественности еще с конца 1990-х годов внедрялось мнение, что ввод советских войск в Афганистан вызвал подъем патриотических чувств афганцев и привел население в своей массе к борьбе с «оккупантами», что именно в связи с этим оппозиция организовала отряды так называемых моджахедов — борцов за веру. На самом деле все было не так. Во-первых, войска вошли мирно, а население отнеслось к этому индифферентно. (Правда, в Герате были факты, когда их встречали цветами.) Не проявили какой-либо активности и армейские части. Во-вторых, бандитские отряды и группы комплектовались не за счет местного населения городов и уездных центров или добровольцев из числа патриотов, а в основном крестьянами кишлачной зоны, составляющей 82,5 процента территории Афганистана. 70 процентов этой зоны контролировали мятежники.

Жителей кишлаков этих районов душманы насильно мобилизовали в свои банды. Впоследствии большим мобилизационным ресурсом стали афганские эмигранты в Пакистане. Двигал этот механизм не патриотический порыв жителей ДРА, а все увеличивающийся долларовый поток из США, Саудовской Аравии, Японии, Китая и других стран, что позволило всем членам бандформирований, даже насильно мобилизованным, получать денежное вознаграждение, которое по тем временам было неплохим заработком.

Военные действия постепенно привели к упадку аграрного сектора страны, что усилило обнищание крестьян на территориях, подконтрольных мятежникам.

Втретьих, банддвижение как таковое возникло еще при короле Захир Шахе, продолжилось и даже усилилось при М. Дауде, то есть задолго до появления в их стране шурави, как называли советских военнослужащих в Афганистане, о приходе которых в то время никто не мог и предположить. Казалось бы, достигнуто главное: монархию свергли, государство осталось мусульманским, религия сохранила свою суннитскую направленность, власть сохранена за феодалами и крупными землевладельцами. Что еще надо? Оказывается, неудовлетворенными остались властные амбиции лидеров основных оппозиционных партий. Кроме них, в Афганистане действовали и другие леводемократические группировки различного направления. Таких организаций и групп было более семидесяти. Маскируя истинные цели организованной ими войны, вооруженная оппозиция стала заявлять о необходимости построения в Афганистане исламского государства, но различного толка, а Дауд, согласно их пропагандистским материалам, был объявлен чуть ли не прокоммунистически настроенным.

Наиболее ярым и безумным в поступках, властолюбивым и жестоким был руководитель Исламской партии (ИПА) Афганистана Хекматияр Гульбеддин. Сначала он возглавлял исламскую организацию «Братья-мусульмане», был арестован королем Захир Шахом, освобожден Даудом после совершения им переворота и снова стал руководить организацией «Братьямусульмане». Опасаясь нового ареста, бежал в Пакистан, где в 1976 г. организовал Исламскую партию Афганистана, присваивал солидные суммы денег, предназначенные для организации банддвижения, часто забирал гуманитарную помощь, направленную для беженцев, и продавал ее, не брезговал и торговлей наркотиками.

ИПА представляла собой в числе других самую крупную вооруженную оппозицию, насчитывавшую 1193 отряда и группы общей численностью более 40 тысяч человек. Основных оппозиционных партий до ввода наших войск в ДРА было шесть, а с 1985 г. их стало семь. Причем образование седьмой партии явилось не следствием целесообразности усиления борьбы с центральной властью и с «неверными», а обыкновенным отпочкованием от ИПА группы мятежников, имевших другой взгляд на будущее исламского государства. С 1973 г. местной организацией «Братьев-мусульман» руководил и Бархануддин Раббани.