Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 — февраль 1913

Несменяемость же судей, с которой так носятся либеральные буржуа вообще и наши российские в частности, есть лишь раздел привилегий средневековья между Пуришкевичами и Милюковыми, между крепостниками и буржуазией. На деле несменяемости провести в полном виде нельзя, да и нелепо защищать ее по отношению к негодным, небрежным, худым судьям. В средние века назначение судей было исключительно в руках феодалов и абсолютизма. Буржуазия, получив теперь широкий доступ в судейские круги, защищает себя от феодалов посредством «принципа несменяемости» (ибо назначаемые судьи в большинстве неизбежно будут, в силу принадлежности большинства «образованных» юристов к буржуазии, выходцами из буржуазии). Защищая, таким образом, себя от феодалов, буржуазия в то же время защищает себя от демократии, отстаивая назначаемость судей.

Интересно отметить далее следующие места из речи д-ра Гинсберга, судьи из Дрездена. Он принялся рассуждать о классовой юстиции, т. е. о проявлении классового угнетения и классовой борьбы в современном судопроизводстве.

«Кто думает, – восклицает д-р Гинсберг, – что участие представителей народа в суде устраняет классовую юстицию, тот жестоко заблуждается…»

Справедливо, г. судья! Демократия вообще не устраняет классовой борьбы, а делает лишь ее сознательной, свободной, открытой. Но это не довод против демократии. Это – довод за ее последовательное развитие до конца.

«…Классовая юстиция, несомненно, существует в действительности, – продолжал судья из Саксонии (а саксонские судьи прославились в Германии свирепыми приговорами против рабочих), – но совсем не в смысле социал-демократов, не в смысле предпочтения, оказываемого богатым по сравнению с бедными. Наоборот, классовая юстиция существует как раз в противоположном смысле. У меня был такой случай. Судим мы втроем, я и два шеффена. Один из них – открытый социал-демократ, другой нечто в том же роде. Обвиняется стачечник, который поколотил штрейкбрехера («рабочего, желающего работать», – сказал буквально господин саксонский судья), схватил его за горло и кричал: «Добрались мы теперь до тебя, проклятый каналья!».

Обыкновенно за это назначают от 4 до 6 месяцев тюрьмы, и это – самое меньшее, чем следует наказывать столь дикие поступки. И вот, мне пришлось с величайшим трудом добиваться того, чтобы подсудимый не был оправдан. Шеффен – социал-демократ – говорит мне, что я не понимаю психологии рабочих. А я ему отвечаю, что я очень хорошо понимаю психологию побитого…»

Немецкие газеты, приводящие текст речи судьи Гинсберга, отмечают в этом месте: «Хохот». Господа юристы и господа судьи хохотали. Признаться, если бы нам пришлось слушать этого саксонского судью, мы бы тоже от души посмеялись.

Учение о классовой борьбе – это такая вещь, что против него можно еще представить себе потуги спорить по-ученому (якобы по-ученому). Но стоит взять вопрос практически, присмотреться к жизненным обыденным явлениям и – глядь! – самый ярый противник этого учения может оказаться таким же талантливым пропагандистом классовой борьбы, как господин саксонский судья Гинсберг.

«Правда» № 104, 30 августа 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

В № 63 «Правды» от 12 июля мы рассказали читателям о всеобщей стачке в Цюрихе 29-го июня (12-го июля нов. ст.) [19]. Напомним, что стачка была решена вопреки вождям политических организаций. Собрание 425 представителей всех рабочих организаций Цюриха, высказавшееся за стачку, встретило криками «позор!» заявление печатников, которые были против стачки.

В настоящее время в печати появились данные, разоблачающие этот оппортунизм.

Оказывается, политические вожди швейцарских рабочих дошли в своем оппортунизме до прямой измены партии. Именно этими резкими, но справедливыми словами характеризуют лучшие органы швейцарской и германской рабочей печати поведение цюрихских социал-демократов, членов магистрата (городской управы). Цюрихская городская управа, защищая капиталистов, запретила стачечные пикеты (и тогда рабочие решили протестовать однодневной всеобщей стачкой).

В цюрихском магистрате девять членов, из них четыре социал-демократа: Эрисман, Пфлюгер, Фогельзангер, Клёти.

И вот, теперь стало известно, что запрещение пикетов принято было городской управой единогласно, т. е. Эрисман и его трое коллег социал-демократов голосовали за!!! Цюрихское кантональное правительство требовало от городской управы запрещения пикетов вообще, а четверо премудрых пескарей, то бишь цюрихских социал-демократов, внесло «компромиссное» предложение запретить пикеты только в окрестностях двух механических мастерских, в которых были прекращены работы.

Конечно, на деле такое частичное запрещение пикетов было именно то, чего требовала буржуазия, и предложение «социал-демократов» (?!) было принято буржуазным большинством городской управы!

Мало того. Недавно цюрихская городская управа опубликовала отчет о событиях, связанных с всеобщей стачкой. Капиталисты, мстя за нее, объявили трехдневный локаут. Цюрихская городская управа единогласно, при участии всех четырех ее социал-демократических членов, приняла решение, что для охранения порядка необходимо подкрепить силы полиции призывом войска.

Но и это еще не все. Буржуазная городская управа Цюриха неистово обрушилась рядом преследований на тех служащих и рабочих в городских предприятиях, которые участвовали в стачке. 13 рабочих управа прогнала с мест, 116 она подвергла дисциплинарным карам (понижение в должности, уменьшение жалованья). Эти решения городской управы были приняты ею тоже единогласно, при участии Эрисмана и его двух коллег.

Иначе, как изменой партии, нельзя назвать поведение Эрисмана и К о.

Нельзя удивляться тому, что анархо-синдикалисты имеют известный успех в Швейцарии, если им приходится критиковать перед рабочими такую социалистическую партию, которая терпит в своих рядах подобных оппортунистов-изменников. Измена Эрисмана и К оименно потому имеет крупное международное значение, что она наглядно показывает нам, откуда и каким образом грозит рабочему движению опасность внутреннего разложения.

Эрисман и К ововсе не дюжинные перебежчики в лагерь врага, это просто мирные мещане, оппортунисты, привыкшие к парламентской «вермишели», подавленные конституционно-демократическими иллюзиями. Наступил острый момент классовой борьбы, – разлетелись сразу в пух и прах иллюзии конституционного «порядка» и «демократической республики» – растерялись и скатились в болото наши обыватели в должности социал-демократических членов городской управы.