Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 24. Сентябрь 1913 — март 1914

Вот общие данные за все время существования стачечной статистики в России:

Насколько преуменьшены цифры, видно, например, из того, что очень осторожный писатель г. Прокопович приводит за 1912 год иную цифру: 683 тысячи бастовавших, а «по другому подсчету – 1248 тысяч в фабрично-заводских предприятиях и сверх того 215 тысяч в предприятиях, не подчиненных фабричной инспекции», т. е. в сумме 1463 тысячи, почти 1 1/ 2миллиона.

Число экономических стачек (с 1905 года) определяется так:

Таким образом история стачек в России явственно делится на 4 периода (не говоря о 80-х годах, когда разразились знаменитые морозовские стачки, отмеченные даже реакционным публицистом Катковым как появление «рабочего вопроса» в России {89}):

В общем, за все 18 лет, среднее число стачечников в год у нас – 345,4 тыс. В Германии среднее за 14 лет (1899–1912) – 229,5 тысяч, в Англии среднее за 20 лет (1893–1912) – 344,2 тысячи. Чтобы показать наглядно связь стачек в России с политической историей, приводим данные за 1905–1907 гг. по четвертям года:

Участие в стачках рабочих разных районов России видно из следующих данных:

Отсюда видна сравнительная отсталость Москвы, а еще более Юга, при выдающемся первенстве Петербурга и его района (Рига в том числе), а также Польши.

По главным отраслям промышленности распределение стачечников таково:

Отсюда видна передовая роль металлистов и отсталость текстильщиков, а еще более остальных рабочих.

По причинам стачки группируются так (за 14 лет, 1895–1908): политические – 59,9 % стачечников; из-за заработной платы – 24,3 %; из-за рабочего дня – 10,9 %; из-за условий труда – 4,8 %.

По успешности стачек получаем следующее разделение (если стачечников, кончивших стачку компромиссом, разделить поровну между победителями и побежденными):

Данные за 1911–1912 гг. неполны и не вполне сравнимы с предыдущими.

В заключение приведем краткие данные о распределении стачек по заведениям различной величины и по месту нахождения заведений:

Преобладание крупных заведений в забастовочном движении и сравнительная отсталость деревенских фабрик ясно видны из этих цифр.

Написано в 1913 г.

Напечатано 14 (27) декабря 1913 г. в календаре «Спутник Рабочего на 1914 год», изданном в С.-Петербурге издательством «Прибой». Подпись: В. И.

Печатается по тексту календаря

Чтобы иметь более точное представление о плане «культурно-национальной автономии», который сводится к разделению школьного дела по национальностям, полезно взять конкретные данные о национальном составе учащихся в русских школах. Относительно петербургского учебного округа такие данные собраны переписью школ 18 января 1911 года.

Вот данные о распределении учащихся в начальных школах министерства народного просвещения по родному языку учащихся. Данные относятся ко всему с. – петербургскому учебному округу, а в скобках мы приводим цифры относительно С.Петербурга. Под именем «русского языка» чиновники постоянно смешивают великорусский, белорусский и украинский («малороссийский», по казенному наименованию). Всего учащихся – 265 660 (48 076).

Русский – 232 618 (44 223); польский – 1737 (780); чешский – 3 (2); литовский – 84 (35); латышский – 1371 (113); жмудский – 1 (0); французский – 14 (13); итальянский – 4 (4); румынский – 2 (2); немецкий – 2408 (845); шведский – 228 (217); норвежский – 31 (0); датский – 1 (1); голландский – 1 (0); английский – 8 (7); армянский – 3 (3); цыганский – 4 (0); еврейский – 1196 (396); грузинский – 2 (1); осетинский – 1 (0); финский – 10 750 (874); карельский – 3998 (2); чудский – 247 (0); эстонский – 4723 (536); лопарский – 9 (0); зырянский – 6008 (0); самоедский – 5 (0); татарский – 63 (13); персидский – 1 (1); китайский – 1 (1); неизвестно какой – 138 (7).

Таковы сравнительно точные данные. Они показывают громадную национальную пестроту населения, – хотя относятся к одному из наиболее великорусских районов России. Сразу видна наибольшая национальная пестрота крупного города С.Петербурга. Это – явление не случайное, а закон капитализма во всех странах и во всех концах мира. Крупные города, фабричные, горнозаводские, железнодорожные, вообще торговые и промышленные поселки неизбежно отличаются наибольшей национальной пестротой населения, а как раз этого рода поселения и растут всего быстрее, постоянно отнимая все большую и большую долю жителей у захолустной деревни.

Попробуйте теперь к этим данным живой жизни прикинуть ту мертвую утопию националистических мещан, которая называется «культурно-национальной автономией» или (в переводе бундовцев) «изъятием из ведения государства» вопросов национальной культуры, т. е. в первую голову школьного дела.

«Из ведения государства изъемлется» школьное дело и передается в руки 23-х (относительно Петербурга) «национальных союзов», развивающих каждый «свою» «национальную культуру»!!

Смешно даже тратить слова для доказательства нелепости иреакционности подобной «национальной программы».

Ясно, как день, что проповедь подобного плана на деле означает проведение или поддержку идей буржуазного национализма, шовинизма и клерикализма. Интересы демократии вообще, а интересы рабочего класса в особенности, требуют как раз обратного: надо добиваться слияния детей всех национальностей в единых школах данной местности; надо, чтобы рабочие всех национальностей сообща проводили ту пролетарскую политику в школьном деле, которую так хорошо выразил депутат владимирских рабочих Самойлов от имени российской социал-демократической рабочей фракции Государственной думы {90}. Против какого бы то ни было деления школьного дела по национальностям мы должны выступать самым решительным образом.