Жан-Доминик Брийяр - Эдит Пиаф. Без любви мы – ничто

– Браво, вы восхитительны, как и ваш репертуар, – сказал он немного насмешливым тоном, который должен был означать: “Это миленько, все то, что вы здесь делаете”.

Он обладал удивительным тембром голоса.

Я ответила самым идиотским образом:

– Кроме шуток? – И добавила очень тихо, только для себя самой: – Бог мой, как он красив!

Начиная с этого момента я оказалась самым восхитительным образом загнанной в угол, я очутилась между его высокомерием, которое ранило, и его китайскими глазами, которые ласкали… И три недели спустя, чтобы никогда не разлучаться с ним, чтобы и дальше наслаждаться его невыносимым самомнением, я, ни секунды не раздумывая, покинула “Найт Клаб” и заключила контракт с “Адмиралом”».

Бездонная пропасть разделяла бывшую уличную певицу и сына банкира, нашедшего себя в мюзик-холле. Однако, возможно, именно эта несхожесть и притягивала их друг к другу, пьянила. Поль, чей настоящий талант впоследствии раскроется отнюдь не в песенном искусстве, восхищался природной силой Эдит. Крайне флегматичный и отчасти ленивый Мёрисс был просто потрясен тем, как выкладывается Пиаф. Со своей стороны, Эдит восторгалась изысканностью Поля, той изысканностью, что всегда отличала класс зажиточной буржуазии.

По общему мнению, Мёрисс был воплощением благовоспитанности. «Джентльмен с холодным юмором, – напишет о нем Даниель Бонель. – Он никогда не позволял себе неуместного слова, двусмысленного жеста. Вечно напомаженные волосы. Очаровательный мужчина, элегантный, невозмутимый денди, он казался необыкновенно худощавым и высоким, несмотря на средний рост» [43]. Симон Берто выразила свои впечатления по-своему: «Он напоминал Людовика XIV. Особый род дворянина, который редко увидишь. Когда он появился на улице Анатоль-де-Ля-Форж, чего только не было в его чемоданах… Какое количество пижам, шелковых халатов! Костюмы, сшитые на заказ. Несессер, как у заправской кокотки… С ним она узнала, что значит мыться… Целая куча уловок, о которых Пиаф никогда не слышала: как держать себя за столом, как вести себя на улице, быть вежливой» [44].

6 января 1940 года Пиаф присоединяется к Полю Мёриссу в «Адмирале». Впервые она примерила на себя роль, которую отныне будет играть рядом со всеми своими любовниками, – роль художественного директора. Так же как это будет несколькими годами позднее с Ивом Монтаном, Эдит отстраненно, рассудочно оценила представление, которое давал Мёрисс, вычленила все ошибки и предложила решения, позволяющие их исправить. Обладая огромной проницательностью, певица сразу же «нащупала» сильное место Поля: немного высокомерная бесцеремонность и аристократическая выправка. Именно на контрасте чопорной элегантности певца и откровенной глупости его репертуара и должен основываться комический эффект зрелища. Чтобы акцентировать это несоответствие, которое навсегда останется «товарным знаком» Мёрисса, даже когда он начнет карьеру актера, Пиаф попросила лучших музыкантов мюзик-холла создать почти помпезную аранжировку самым легкомысленным песенкам куплетиста.

Что касается собственного художественного репертуара, то Пиаф стала его полновластной «хозяйкой». Не найдя замены Раймону Ассо, певица впервые взялась за написание песен, в то время еще предназначенных для других исполнителей. Так, она предложила композицию «Il y a des amours» («Есть любовь») Моне Гойя, а «Y en a un de trop» («Слишком много») – Лин Виала, в будущем последнюю песню Эдит споет и сама.

Тогда же, в первой половине 1940 года, Пиаф познакомилась с автором-композитором Мишелем Эмэ, который напишет для Воробышка многие из тех песен, что принесут ей всемирную известность. Этот музыкант будет работать с Эдит до конца ее дней. Позднее Пиаф подробно расскажет об обстоятельствах их знакомства. Певица столкнулась с Эмэ в коридоре «Radio-Cité» и тут же была сражена его «глазами, лучащимися умом за толстенными стеклами очков… искрометными речами и нечасто встречающейся вежливостью». Безмерно уважая талант композитора, Эдит всегда считала, что стиль его песен нисколько не подходит Эмэ. «Для меня Мишель Эмэ – это цветы, голубое небо, крохотные птички, нечто напоминающее Дельм [45], только на современный манер…» [46]

Родившийся в 1906 году в Санкт-Петербурге, Мишель Эмэ не был новичком в музыкальном бизнесе, его первые песни, написанные для Люсьенн Бойер и Жана Саблона, датируются 1931 годом. Позднее эти композиции перепоют Рэй Вентура и Морис Шевалье; так что можно сказать, что Эмэ уже пользовался определенной известностью в музыкальных кругах. Прекрасно осознавая, что он совсем «не во вкусе» Пиаф, автор-композитор сделал все возможное, чтобы переубедить певицу, которой он искренне восхищался. Желая добиться намеченной цели, Мишель решил написать несколько песен, предназначенных исключительно для Эдит, достойных ее удивительных способностей. Он принялся за работу и накануне мобилизации явился домой к звезде, захватив весь написанный репертуар. Его попросили подождать в прихожей. Предупрежденная секретаршей, Пиаф заявила, что не может принять посетителя, потому что готовится к репетиции. Эмэ настоял на встрече, объяснив, что уже на следующий день он должен отбыть в войсковую часть.

«Тогда я решила уделить ему несколько минут, – рассказывала Пиаф. – И когда он вошел, тут же предупредила:

– Я дам тебе десять минут, капрал Эмэ.

– Мне столько и не надо.

Сказав это, он сел за пианино и принялся напевать «L’Accordéoniste».

Превосходный пианист, пел он отвратительно. Но я слушала затаив дыхание. Он еще не перешел ко второму куплету, а я уже приняла решение: я не хочу слышать эту песню, я хочу быть первой, кто ее споет» [47].

Двумя днями позже, 16 февраля 1940 года, Пиаф представила композицию «L’Accordéoniste» на сцене «Бобино». Она не преминула изменить концовку, потому что ей пришла в голову мысль закончить песню очень резко, произнеся последние слова «Остановите, остановите музыку» а капелла. Этот гениальный ход Пиаф будет еще не раз использовать, работая с другими своими авторами. «Она настаивала, чтобы они точно выполняли каждое ее требование, – объясняет Серж Юро. – Лишь когда они это делали, она подгоняла песню под себя».

«L’Accordéoniste» останется одной из культовых песен Пиаф, много позднее ее исполнит Клод Нугаро. 5 апреля 1940 года Эдит запишет эту песню на грампластинку, дав ей новое название – «La fille de joie est triste» («Уличная девка печальна»), аккомпанировать певице будет великий Гус Визёр, король аккордеона и свинга. В этот же альбом войдет версия «Escale» («Остановка в порту»), классики реалистической песни, созданная Сюзи Солидор; слова написал талантливый автор Жан Марез, брат писателя Франсиса Карко.