Андрей Черныш - На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918

Но прошло с тех пор уже много времени. Могли произойти изменения, перемещения, перегруппировки.

Было два способа в наших условиях добывать пленных: или предпринять частичную атаку какого-либо, хотя бы небольшого, участка или пункта неприятельской позиции, или производить внезапные налеты на выдвигавшиеся вперед небольшие наблюдательные и охраняющие части противника.

Первый способ требовал основательной подготовки предприятия, особенно артиллерийским огнем. Но существовавший еще голод в артиллерийском довольствии не позволял еще на это отваживаться. А необходимость, кроме того, устраивать переправу через Икву еще более усложняла вопрос. Оставался, таким образом, второй способ, который называли установившимся прочно термином «поиски разведчиков».

Полковые команды разведчиков из отборных, смелых и особо сметливых солдат под начальством выдающихся особой храбростью и предприимчивостью офицеров работали, рыская перед фронтом, почти каждую ночь для добычи пленных (языков). Обычно в течение дня или целого ряда дней выслеживалась и намечалась какая-либо добыча: застава ли (значительно реже), наблюдательный пост или полевой караул (чаще всего). Затем в одну из подходящих ночей производился налет. Весьма нередко успех сопутствовал подобным налетам.

Должен сказать, что в 3-й дивизии подобным способом языки добывались чаще и успешнее, чем в 35-й.

Объяснялось это отчасти личностью самого начальника 3-й дивизии, генерала Булатова– крутой был генерал и умел заставить подчиненных работать, а главным образом тем, что фронт этой дивизии был более удобен для поисков: во многих местах Иква легко и незаметно преодолевалась разведчиками, потому что отстояла от позиции обеих сторон на значительном расстоянии.

В три дня было несколько попыток внезапного налета и боя крупными частями, однажды ходил даже целый батальон Псковского полка [161]против д. Минковцы. Попытка успеха не имела вследствие неблагоприятной местности: топкое болото, роты буквально завязали в грязи. Наутро после этого неудачного предприятия я, сопровождая командира корпуса на автомобиле в 3-ю дивизию, видел роты псковцев, возвращавшиеся из поиска: вид людей был ужасный, изнуренный и вся одежда, с головы до ног, была в грязи и болотной траве.

Были случаи и перебежек к нам. Помню, в 35-ю дивизию в районе Поповце к нам перешел офицер-славянин, по профессии учитель. Он много интересного поведал нам. Были и другие, менее интересные перебежчики. Среди последних попадались и подозрительные, возможно, подосланные врагом в целях шпионажа. Имело место несколько случаев прохода через фронт противника к нам бежавших из австрийского плена наших солдат. Все это были отличные старые солдаты. Много интересного рассказывали они про плен. А о стоявшем перед нами противнике они давали иногда важные показания лишь об его линии укреплений и особенно о проволочных заграждениях, через которые им с большим трудом удавалось пробираться, да о размерах переплываемой ими Иквы.

В ноябре месяце штаб армии, движимый, видимо, скудностью поступавших к нему о противнике сведений, потребовал и настоял на посылке в тыл противнику тайных разведчиков. Мы это исполнили, но сами заранее не верили в успех меры: ни времени подготовить нужных людей не было, ни самых подходящих людей – пришлось остановиться на двух крестьянах – ни, главное, – нужных для оплаты рискованного предприятия сумм, – отпущены были какие-то гроши. Оба разведчика пропущены были вперед на фронте 3-й дивизии. А дальше они канули в вечность.

Добываемые перечисленными путями сведения рисовали нам силы и расположение противника почти полностью.

Участок от Дунаюва, примерно, и до с. Берег мы знали точно, какими силами и каких частей он занимается. Дальше к северу сведения были менее точны. Установлено также было, что в районе Почаева, в Почаевском лесу, противник держал крупные резервы (до дивизии пехоты).

В конце ноября 3-я дивизия перекинулась на левый берег против Сопанова для образования здесь плацдарма на случай перехода в наступление и с этого момента добывание пленных в этом районе несколько облегчилось.

При отходе в конце августа за Икву мы допускали с большой вероятностью, что дальше еще уже не пойдем, и что по закреплении фронта с этой линии придется наступать снова. Но так было сильно желание передохнуть от боев, прорывов и обходов, кошмаром давивших нас целое лето, что, отступив за Икву, мы, не задумываясь особенно, поломали и уничтожили на участке корпуса все мосты.

Когда потом, уже со второго дня за Иквой, мы стали и справа, и слева получать сводки о наносимых нашими войсками сильных контрударов [162]противнику, стало ясно, что отступлениям конец и что надо подумать о подготовке к наступлению. Но штаб армии даже и не намекал об этом, и мы также долго не проявляли инициативы. Начало этому было положено начальником 3-й дивизии, генералом Булатовым. Последний был, безусловно, выдающийся начальник – требовательный, настойчивый; никто из его подчиненных никогда и помыслить не мог, что приказание генерала Булатова можно как-либо обойти и не исполнить. Он принял дивизию в октябре 14-го года после устраненного от командования выведшего дивизию на войну генерала Ползикова, Это было в боях под Ченстоховом. С большим искусством и твердостью провел дивизию генерал Булатов через все тяжелые испытания, особенно в течение весны и лета 15-го года. Не раз она была в тяжелых боевых испытаниях и из всех выходила не только с честью, но в полном, удивительном порядке и целости.

Генерал Булатов создал дивизии имя «кремневой». К недостаткам его надо отнести некоторое увлечение в сторону бывшей своей специальности. По роду службы артиллерист, он до занятия должности начальника 3-й дивизии занимал места по артиллерийской части и слыл большим авторитетом, знатоком этого дела. Затем характер генерала Булатова был весьма тяжел для подчиненных. Несколько начальников штабов дивизии он «съел», как выражались. Никто из них не выдерживал дольше одного-двух месяцев. Штаб 3-й дивизии больше был вакантным от начальника его, нежели занятым. Весь генеральный штаб, вероятно, знал об этой славе. Командир 3-й артиллерийской бригады боялся генерала Булатова как злой проказы.

За всем тем, повторяю, генерал Булатов был отличным начальником дивизии.

Командир корпуса, генерал Яковлев, никогда не проявлявший никакой инициативы без подсказов начальника штаба или офицеров Генерального штаба штаба корпуса («три кита» – молодежь была рьяная на эти штуки, что и говорить), обладал все же хорошей чертой – одобрять дельный почин других. Предложение 3-й дивизии вынестись на левый берег Иквы у Сопанова поэтому им было одобрено.