Эдуард Экк - От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Во главе края:

1) Генерал губернатор.

Примечание: выбор генерал-губернатора и его права точно определены Берлинским трактатом.

2) При нем директора: внутренних дел, военный, финансов, публичных работ, правосудия и народного просвещения.

3) Областное собрание в составе 56 депутатов, из коих 20 по назначению генерал-губернатора и 36 по выборам от населения, пропорционально численности каждой народности.

Областное собрание заседает два месяца в году, а на остальные 10 месяцев выбирает из своего состава Постоянный комитет из десяти действующих членов плюс двое запасных, избираемых следующим образом: каждый депутат пишет шесть фамилий. По подсчете голосов 10 депутатов, получивших наибольшее число голосов, и составляют Постоянный комитет. Председателем является получивший наибольшее из всех число голосов. Комитет заседает круглый год, издает публично-административные постановления (Reglements d’adinistration publique), которые до открытия следующей сессии Областного собрания имеют силу временного закона и, если будут Собранием утверждены – становятся законом, если нет – отпадают.

При такой системе права меньшинств будут ограждены, и они всегда будут иметь перевес голосов в Постоянном комитете.

Едва Дремонд-Вольф успел закончить свой доклад, как наш первый комиссар А. А. Шепелев громко заявил: «Всецело принимаю».

Все, не исключая и Дремонд-Вольфа, были так поражены столь неожиданным оборотом дела, что воцарилось полное молчание, и только австрийский комиссар, умный венгерец, граф Каллай, посмотрев на всех с улыбкой, проговорил: «И я тоже».

После этого первый отдел был принят единогласно и заседание закрыто.

Поздно вечером, когда мы все сидели в кабинете нашего генерального консула, князя Церетелева, человек доложил о приходе графа Каллая.

Поздоровавшись, граф Каллай обратился к князю Церетелеву со следующими словами:

– Я сегодня зашел к вам не случайно, а чтобы выяснить наши дальнейшие отношения. Вы видели, что до сих пор я шел во всем против вас и делал это сознательно, оберегая интересы своей Родины. Но после сегодняшнего заседания, согласно которому вы стали полновластными хозяевами в крае, я напрасно препираться из-за мелочей не буду и пойду с вами. Я уполномочен своим правительством откровенно признать нижеследующее: как вам нужен Константинополь, так нам нужны Салоники. И если вы это признаете, то мы вам тут больше не враги, а союзники, и будем друг другу взаимно помогать в достижении наших целей.

Содержание этой беседы Церетелев ночью же перешифровал в Петербург. Ответ из Петербурга был получен лишь через месяц и гласил: «Россия не может согласиться на разрез Македонии пополам».

Вооруженные силы Восточной Румелии состояли из Учебного батальона, в составе двух рот пехоты, саперной роты, полубатареи, конной учебной сотни, семи дружин четырехротного состава каждая, и двух эскадронов Подвижной жандармерии.

Полицейскую службу в крае несла жандармерия, имевшая также строевую организацию.

Во главе милиции стоял ее начальник в чине генерала, он же и военный министр. При нем штаб милиции из двух отделов: строевого и хозяйственного.

Первым начальником милиции был назначен Виталис-паша, левантинец, состоявший на турецкой службе, а раньше на французской, участник мексиканской экспедиции в царствование Наполеона III, носивший бесчисленное число медалей и орденов и всегда говоривший: я участвовал в 27 сражениях.

Дружинами и ротами командовали русские и болгарские офицеры, состоявшие в рядах нашей армии еще в мирное время либо в болгарском ополчении во время войны.

Начальствование Виталиса-паши, носившее больше опереточный характер, когда каждый требовал чего угодно и делал что задумает, продолжалось недолго. По настоянию нашего посла Виталис был отозван в Константинополь и на его место прибыл Штреккер-паша, родом пруссак, уже много лет состоявший на турецкой службе.

В это же время князь Лобанов, озабоченный тяжелым и беззащитным положением наших офицеров в Восточной Румелии, по соглашению с военным министром графом Милютиным прикомандировал меня к генеральному консульству в Филиппополе – официально для окончания дел и счетов действующей армии, негласно же мне поручалось наладить отношения с генерал-губернатором и местными властями, взять в свои руки руководство нашими офицерами и направить их работу в должном направлении, то есть сделать так, чтобы милиция стала частью болгарской армии.

Прежде чем продолжать рассказ, считаю долгом сказать несколько слов об офицерах, оставленных на службе в болгарской армии и в восточно-румельской милиции.

Впервые было допущение служения русских офицеров в иностранной армии.

Все они были условно уволены от службы (по прошению), но продолжали числиться в списке частей, сохраняли свое старшинство и оставались обязательными участниками эмеритальной кассы, причем взносы за них производило военное ведомство. Кроме того, всем офицерам, оставшимся на службе в болгарской армии, было выдано на руки высочайшее повеление, что пока они состоят в болгарской армии, все распоряжения болгарского князя исполняются как повеления государя императора, и офицеры свято соблюдали этот приказ.

Главным ядром для офицеров в болгарской армии и в восточно-румельской милиции послужило болгарское ополчение, созданное во время войны. Особенностью при формировании болгарского ополчения явилось то, что его начальники и все офицеры были выбраны Главным штабом по округам исключительно по аттестационным спискам, причем брались аттестованные, без чьих-либо рекомендаций. Результат получился блестящий. В числе избранных офицеров большой процент был взят из Туркестанского военного округа.

У нас принято попрекать офицеров в инертности, в недостатке собственного почина, в бездействии без приказания. Отмечает эти отрицательные стороны генерал Куропаткин в своих записках о Японской войне. Служба наших офицеров в болгарских войсках и особенно в восточно-румельской милиции является блестящим опровержением этого мнения.

Работая не покладая рук над формированием и обучением вверенных им частей, офицеры в то же время являлись неутомимыми и совершенно самостоятельными учителями гимнастических дружеств, через них обучали военному делу все население.

В Болгарии офицерам помогал военный министр, в Румелии же начальник милиции всячески старался тормозить их деятельность, поощряя офицеров, безучастно относившихся к своим обязанностям. И все же их энергия, любовь к делу взяли верх, преодолели все препятствия и, как увидим ниже, довели дело до блестящего конца.

Правда, что и ученики-болгары вели себя выше всяких похвал и с особым рвением занимались в дружествах, часто даже в ущерб своим личным делам.