Прасковья Мельгунова-Степанова - Дневник. 1914–1920

Титов прислал С. из Ростова-на-Дону интересное конспиративное письмо, приблизительно такое: «Дорогая тетушка, был по нашим семейным делам у дяди Миши (Алексеева генерала), он считает, что мы все должны вложить наши капиталы в одно общее русское дело, например паточное. Показывал он мне письмо дяди Паши (Милюкова), который зовет его вложить капитал в пивоваренный завод, что это всего выгоднее, но дядя Миша ответил, и показал письмо мне, что считает это дело невыгодным, а меня просил только уговорить дядю Колю (Чайковского, заведующего деньгами Союза возрождения) поместить все в одно дело и т. д.

Своеобразно запрещен впредь выход «Народной Воли» – «впредь до полного водворения социалистического строя». Банк Рябушинских [244]перекочевывает в Харьков (Симсон), «Русские Ведомости» – в Одессу и Харьков; «Русское Слово» – в Ростов-на-Дону. Союзники дают Союзу возрождения миллионы. С. удалось установить и вывести эсеров на свежую воду в том, что они тратят эти деньги на свои партийные организации вместо военной общей – теперь они отказались от этого. Приходится ему грозить, что лишит кредита. В нем окончательно открылись Бурцевские таланты. Теперь он будет сегодня выводить на свежую воду к. д., которые за спиной Союза возрождения входят в сношения с правым центром, Леонтьевским (с немецкой ориентацией – говорят, что Леонтьев даже содействует немецкой контрразведке) – им все передают, потом идут в Союз и ведут интригу. С меньшевиками через Шера, состоящего при Савинкове, тоже пришлось поговорить, так как они втирали очки, но тут выяснилось, что С. больше них знает. Страшно то, что один из полковников, с которым оставил связь, уезжая, генерал Б. (Болдырев), военный представитель в Союзе, оказался монархической, немецкой ориентации, «пока-то мы якшаемся с эсерами, – сказал он офицеру, посланному Союзом возрождения, – а потом их побоку, да и чем немцы хуже союзников?»

С. уверен, и теперь это начало подтверждаться, что есть немецкая военная организация. Милюков получил от немцев нос: «Пока нам выгоднее с большевиками, а как надо будет, позовем и вас». В Москву введен немецкий эшелон в русской форме (я сама слышала, как «русские» солдаты разговаривали на чистейшем немецком языке). Денежный и часть Трубниковского переулка заняты под них; в Денежном к Ермолаевым прямо пришел немец и предложил выехать, они отказались, он удивился: «Нам все радуются, мы культурные и сохраним все в целости», дают взамен квартиры. Пока Ермолаевых не тронули.

В советских газетах пишут очень цинично по поводу Николая II, а в церквях служат по нем панихиды в присутствии многих людей. Из Сибири, т. е. из Омска, где сорганизовалось новое Сибирское правительство после того, как большевики свергли Потанинское и сами были свергнуты, приехал Квашнин-Самарин – его видел Полнер. Правительство там из пяти человек, опирается на казаков (Тихону Ивановичу Полнеру показалось, что оно висит в воздухе). Негласно с ними Г. Е. Львов, который и шлет сюда за людьми (ехать не прочь Щепкин Дм. М., хоть он и немецкой ориентации) по всем областям. Там всего много, но о Восточной Сибири ничего неизвестно, т. к. Кругобайкальская дорога [245]занята и минирована большевиками, так что нужны военные силы против них. Говорят, что там идет японский десант. В Самаре Дутов с хорошим казачьим войском уральским. Приехал и еще один человек по вопросам продовольствия и говорит, что там очень хорошо. Кроме немецкого эшелона в Москве, есть один в Голицыне и один в сорока верстах от Голицына. По Дмитровке на днях разбрасывали прокламации с автомобиля: «Потерпите, скоро придем». К Барадулину на днях приезжал совсем обессилевший гимназист II класса, который сидел с ним вместе в Таганке. Оказывается, из Таганки его и нескольких офицеров и гимназистов матросы ночью повезли в Петровское-Разумовское, сказав, что везут на Лубянку, на допрос. Там их выстроили для расстрела. При залпе все упали. Вдруг этот гимназист слышит над собою голос: «Этот, кажется, жив, надо его прикончить», он сообразил, что это о нем, сам не сознавая, что делает, перекинул через себя труп соседа и в потемках пополз, а потом побежал, не помня себя (также еще три или четыре офицера), очнулся он на огороде, лежащим меж грядок, и оттуда уже к утру пришел к Барадулину, который и спрятал его, а теперь увез в Тверь к верным людям. Из левых эсеров расстреляли еще Попова – начальника московского отряда при восстании. В Ярославле все восстание было спровоцировано, чтобы показать немцам, что напали одновременно на них (убийство Мирбаха) и на советскую власть – эта власть и теперь докладывает немцам, что двести эсеров, активных участников восстания, расстреляны. А их Центральный комитет сидит под арестом. Что-то невероятное.

Взяты чехословаками Екатеринбург (три недели тому назад), кажется, Казань, наш товарищ видел уже их разъезды в Казани, а при появлении разъездов власти большевицкие бегут – это обычная картина, по его словам, а он из Пензы. Под Симбирском или Саратовым (Филатьев) большевики потеряли всю свою артиллерию. О Казани телеграмма у большевиков: «Казань очищена, ценности вывезены». В Вологде союзники в газетах опубликовали объяснение своего отъезда в Архангельск, причем обнаружили, что Радек – австрийский шпион. Слухи об ультиматуме союзников: отказ от власти большевиков – конечно, не верны, потому что союзники их и за власть-то не считают, но Ленин на днях заявил, что со вчерашнего дня с 3 часов мы в войне с англо-французскими империалистами, потом в «Известиях» появился призыв к «пролетариату Запада» идти войной на нагло высадившихся в Архангельской губернии и захвативших территорию «Социалистического отечества» союзных империалистов. Очевидно, немцев зовут против союзников, а попросту с ними уговорились, везде они и в Ярославле усмиряли восстание с помощью немцев (якобы, двух тысяч вооруженных военнопленных, которые сдались восставшим и которые выдали их большевикам по категорическому требованию – так изложено все в «Известиях»). А десант идет по обе стороны Архангельска и в Онеге – 12 крейсеров привезли, говорят, 40 000 солдат. Есть еще слухи о том, что Алексеев предложил Ленину добровольно отказаться от власти.

Общая картина такова: на севере англичане, в Сибири новое правительство – в Омске; чехословаки тянутся от Казани по Волге и вглубь к Уралу и в Сибирь, причем на Урале на них наседают мадьяры из военных и жестоко расправляются с ними. В Западной Сибири прочное правительство из умеренных социалистов и кадетов присылают сюда за людьми. Находится в контакте с Самарским эсеровским правительством, где во главе Вольский, причем последний, черновец, подчиняется тем (Аргунову – правому). Гурко на севере командует добровольческой армией – самый надежный генерал, с другими выходят недоразумения: недавно один из них прямо в откровенной беседе заявил (в Москве якобы состоял в организации Союза возрождения) – «пока мы с эсерами, а потом сумеем, конечно, с ними разделаться». С. часто натыкается на такие факты – они показывают, что есть какая-то другая организация. На днях к Ленину явились два представителя Союза кооператоров, [246]которых он встретил очень радостно: «Как я рад, товарищи настоящие кооператоры, что вы пришли ко мне, – спасайте нас, без вас мы погибнем – голод». Те обещали, но в Союзе по этому поводу произошел скандал, кончившийся неизвестно чем (Кускова говорит, что туда повезли Прокоповича для решения государственных вопросов).