Михаил Дубинский - Женщина в жизни великих и знаменитых людей

Однако недолго влюбленные наслаждались безмятежным счастьем. Графу Гвиччоли пришло вдруг в голову, что отношения между его женой и поэтом больше не должны продолжаться по-прежнему, и так как Тереза расставаться с Байроном не хотела, то пришлось прибегнуть к разводу. Графиня отказалась от имущества, имени, общественного положения, но обязалась жить в доме своего отца, графа Гамбы. С этих пор Байрон ждал мести разгневанного графа Гвиччоли. Так как во время прогулок верхом его легко могли убить, он постоянно имел при себе пистолеты. От насильственной смерти дома ограждала его скупость графа, который ни за что не уплатил бы 20 скудо опытному убийце. Вскоре после того графиня Гамба была выслана из Италии за принадлежность к карбонариям и принуждена была поступить в монастырь. Несмотря на разлуку, Байрон и графиня Гвиччоли продолжали любить друг друга. Байрон долго не мог забыть очаровательную итальянку и даже на смертном одре в Миссолунги терзался мыслью о том, что оставил возлюбленную в Италии.

Шелли как поэт представляет почти полную противоположность вечно мятежному, вечно неспокойному, вечно бродячему Байрону; но и в отношениях к женщинам он также противоположен ему. Байрон считал женщин ничтожными существами, разделяя чисто восточное воззрение на них. По его мнению, женщины не имеют никакого права сидеть с мужчинами за одним столом и их, как на Востоке, следует держать в гаремах. Во всем этом, конечно, было много аффектированного. В то время, когда жил Байрон, и мудрено ли, что поэт, вообще любивший бравировать своими вынесенными из блужданий по Востоку впечатлениями, особенно подчеркивал свои неевропейские взгляды на женщину? Однако в этих взглядах есть много такого, что действительно выражает его чувства. Шелли — совсем другое. Он неотразимо привлекал к себе женщин чистотой и возвышенностью своей натуры. Его язык делался благороднее и становился почти другим, когда он говорил о женщине. В противоположность Байрону, который утверждал, что мужчина выше женщины, Шелли глядел на женщину снизу вверх, поклоняясь ей как более высокому, более благородному, неземному существу. Он вообще жил в мире грез, чуждаясь темных сторон действительной жизни. Мудрено ли, что ему часто приходилось разочаровываться как в отношении к людям вообще, так и в отношении к женщинам в частности?

Что Шелли был влюбчив, разумеется само собой: поэт не может не быть влюбчивым. Когда он кончил среднее учебное заведение в Итоне, ему очень приглянулась родственница Гарриет Гров. Так как родители поэта и молодой девушки были очень довольны нежной привязанностью детей, то дело обещало кончиться помолвкой. Но на сцену выступили неожиданно взгляды Шелли на религиозные и социальные вопросы. Глубоко религиозная девушка не могла мириться с полуатеистическими понятиями своего друга, и брак расстроился. Некоторые биографы утверждают, что отказ этот глубоко поразил на всю жизнь сердце поэта. Сама его женитьба на Гарриет Вестбрук — одна из несчастнейших в мире женитьб — состоялась только потому, что у Вестбрук было такое же имя, как у Гров, и, кроме того, она напоминала ее некоторыми чертами лица. Не доказано еще, кому из обеих Гарриет посвящена его «Царица Маб».

Гарриет Вестбрук была подругой сестры поэта по школе. Сам свободомыслящий, он всеми силами старался навязать ей свое мировоззрение, несмотря на ее молодость: в то время, когда Шелли влюбился в нее, ей было всего 16 лет. «Отец ее, — пишет он своему другу Гоггу, — преследует ее неслыханным образом, заставляя посещать школу… Я, конечно, советовал ей стоять на своем. Она ответила мне, что упорство не поможет и что она готова бежать со мной и стать под мое покровительство».

Вскоре молодая пара действительно бежала в Эдинбург, где и повенчалась по шотландским законам. Когда через сутки после бегства они прибыли в Йорк, витавший в облаках поэт убедился, что «злой, тиранический мир чувствует слишком большую потребность в деньгах», и вынужден был обратиться к Гоггу с просьбой выручить его из беды. Отец Шелли считал его брак мезальянсом, так как Гарриет была дочерью купца, и отказал ему во всякой помощи. То же самое сделал и Вестбрук. Молодые люди жили в большой нужде, пока, наконец, родители не сжалились и не обеспечили их ежегодной суммой в 2000 фунтов.

Первое время молодая чета жила в деревне. Потом она переехала в Лондон. Шелли мало заботился о хозяйстве, а Гарриет, в свою очередь, не имела ни малейшего понятия о хозяйских обязанностях. Традиционных обедов у Шелли не было. Он не употреблял спиртных напитков и был вегетарианцем. Как только он начинал чувствовать приступы голода, он отправлялся в первую булочную, откуда возвращался домой с куском хлеба. Шелли не понимал, как можно употреблять в пищу что-нибудь другое, кроме хлеба. «Пудинг — предрассудок!» — энергично заявлял он тем, кто в этом сомневался.

Счастье семейной жизни Шелли продолжалось недолго. Он расстался с женой, которая была почти ребенком. Причины разрыва не вполне выяснены. Полагают, что поэт заподозрил ее в неверности. Настоящая причина, вероятно, заключалась в том, что он полюбил Мэри Годвин, уста которой, «дрожа, коснулись» его уст и темные глаза которой «уменьшили его страдания». Это был тяжелый период в жизни поэта. Современники рассказывают, что у него были кровоподтеки под глазами, волосы и костюм в сильнейшем беспорядке. Поэт, никогда не употреблявший спиртных напитков, прибег вдруг к водке как усыпительнице всяких страданий. «С этой подругой, — говорил он, указывая на бутылку, — я никогда уже не расстанусь!» Бедная женщина, брошенная на произвол судьбы, утопилась. Год спустя Шелли увековечил печальное событие трогательным стихотворением, в котором выразил полное раскаяние.

Мильтон был трижды женат. Одного уже этого достаточно, чтобы понять, как сложилась его семейная жизнь.

Тридцати пяти лет он женился на дочери оксфордширского мирового судьи Мэри Поуэл. Женщина эта, привыкшая в отцовском доме к веселью и довольству в многочисленном кругу родных и знакомых, не могла привыкнуть к образу жизни мужа, который летом вставал в 4, зимой в 5 часов утра, прочитывал главу Ветхого завета и затем работал до обеда. После обеда он продолжал работу, выходил на часок погулять, по возвращении немного играл на органе и затем очень рано ложился спать. Ей не нравилась эта жизнь еще и потому, что трудно было предвидеть, когда она сделается иной.

Так шли дни за днями. Один только месяц смогла выдержать жизнерадостная женщина в этой «тюрьме», как она выражалась, и затем бежала к родителям. Несмотря на обещание вернуться, она оставалась у родителей до тех пор, пока муж в гневе не выпустил три брошюры о разводе. Брошюры эти, явно свидетельствовавшие, что Мильтон решил порвать с женой, заставили молодую женщину раскаяться в своем поступке и вернуться к мужу. Кроме того, Мильтон начал ухаживать за одной леди, и это до того задело Мэри, что она сама явилась к нему с повинной. Когда поэт однажды был у одной своей родственницы, из соседней комнаты, к его удивлению, неожиданно вышла беглая жена и, став на колени, стала просить прощения. Сцену эту он впоследствии изобразил в «Потерянном рае». Мильтон великодушно простил, и Мэри снова поселилась у него в доме. Она родила ему четверых детей, но при рождении четвертого ребенка умерла 26 лет от роду.