Герберт Вернер - Стальные гробы

Мои подводники, молча слушая радио, продолжали свой завтрак. Очевидно, новости не показались им настолько важными, чтобы отвлечь их внимание от служебных проблем, дум о доме и семье. Лично я не усматривал в смерти Рузвельта что-либо обнадеживающее для Германии. На место бывшего президента США заступит другой деятель, который продолжит его беспощадный курс. Победоносные армии союзников не повернут просто так назад и не оставят поле битвы.

Компаунд флотилии, в свое время игравшей важную роль в подводной войне в Арктике, был довольно скромным по размерам. Я не встретил там никого из знакомых. Доложив о нашем прибытии, я договорился о размещении команды в казармах. Переместиться с лодки в жилой комплекс не составляло труда: зубная щетка, немного нижнего белья, рабочая роба для подлодки – вот все, что входило в наши личные вещи. Чтобы быть в курсе событий, я прихватил с лодки в свою комнату коротковолновый приемник. Новости с фронта заставили меня вспомнить о местах, где прошла моя юность, о Франкфурте, Шварцвальде, которые вместе с их немецким населением уже попали под контроль союзников. Да и остальная Германия была зажата между двумя мощными силами, и ее оборона приняла такой отчаянный характер, что подросткам, старикам и старухам рекомендовалось использовать в качестве последнего средства борьбы с агрессором зубы, ногти и фаустпатроны.

Моя война приближалась к концу, как и война всей Германии. 17 апреля меня известили, что лодка получила повреждения, которые почти невозможно устранить. Носовые торпедные аппараты лишились от удара о скалу механизма регулировки, и его следовало создать заново. Этот продолжительный и сложный вид ремонтных работ должен был надолго задержать наш выход в море. Хуже всего было то, что некоторое время нельзя было воспользоваться сухим доком.

Мое раздражение нарастало. С внезапной и трагической ясностью я понял, что война проиграна. Все происходившее вокруг убеждало меня в этом. Я уже представлял себе, как мы заканчиваем жизнь в огромном лагере для военнопленных, отданные на милость безжалостных врагов. Мы будем доведены до дикого, скотского состояния, из которого не будет иного выхода, кроме голодной смерти.

И все же, как мне казалось, был путь спасения. Там, у кромки моря, стояла моя лодка. Когда она пройдет ремонт, я мог бы отправиться на ней в Южную Америку – например, в Уругвай или Аргентину. Бегство на лодке вдруг показалось единственным выходом. Какая удача, что мне удалось сохранить свою лодку для последнего похода!

Внезапное озарение мгновенно перешло в обдумывание плана по претворению его в жизнь. Я послал Хен-неке за соответствующими навигационными картами, не раскрывая ему своих намерений. В течение нескольких дней вечерами я оставался в своей комнате и, склонившись над картами, намечал маршрут побега. Взвешивал свои шансы добраться до Рио-де-ла-Плата, рассчитывая сократить экипаж до минимума, состоявшего только из надежных, преданных, холостых мужчин, исключив таким образом измену. Я знал, что могу положиться на большинство команды, но сомневался в офицерах. Главмех был переведен в другое место службы, новый назначенец, незнакомый с командой, оказался бы серьезной обузой. Это же относилось к старпому и курсанту, оба слишком молоды, чтобы разобраться в ситуации. Я наметил несколько ключевых сослуживцев, которых я вовлеку в свой заговор прежде всего. Только немногих, потому что я затевал опасную игру. Она была вызовом не только моему начальству, но и тому ядру твердолобых военных, которые ввтступали за превращение Норвегии в крепость и начало своей собственной войны за призрачную победу.

Между тем было сломлено наше сопротивление в Италии, Австрии и Германии. Теперь только сумасшедший мог говорить о переломе в войне в нашу пользу. Однако присяга, патриотизм и дисциплина так укоренились в немцах, что многие вполне здравомыслящие люди жертвовали своими жизнями ради безнадежного дела. Среди них были командиры и команды подводных лодок. Их топили по две-три в день, когда они выходили из Бергена, Кристиансунна и Киля в свой первый и последний поход. Сотни прекрасных людей погибли зазря, только во имя преданности долгу и рейху.

27 апреля «У-953» все еще стояла у пирса, и казалось, что она вовсе не пройдет ремонт, необходимый для реализации моего замысла. Затем я неожиданно был вызван к штабному офицеру в Берген, Озадаченный срочным вызовом, я приготовился к продолжительной поездке поездом через половину Норвегии. Поскольку у меня ничего не было с собой, кроме формы подводника, неуместной для поездки, я взял на базе во временное пользование лыжный костюм. Такими костюмами пользовались в лучшие времена те, кто проводил отпуск в горах Норвегии. Одетый в синие лыжные брюки и светло-серую куртку с капюшоном, имея с собой рюкзак с продовольствием на четыре дня, я выехал из Тронхейма и пустился в путешествие через покрытые снегом горы. 30 апреля после полудня поезд прибыл на вокзал Бергена. По памяти мне удалось разыскать компаунд. Когда пришел в свою комнату, то почувствовал себя иностранцем в отеле.

Во вторник 1 мая в 08.30 я постучал в дверь кабинета штабного офицера:

– Разрешите доложить, явился по вашему приказанию, герр капитан,

– Ваше прибытие ожидали вчера, – сухо заметил Ро-зинг.

– Герр капитан, я старался прибыть как можно скорее.

– Ладно, не важно. Вашу подлодку не смогут отремонтировать к началу нашего наступления, а фронту необходим каждый опытный моряк. Вам придется принять под командование другую подлодку, готовую к выходу в море. Она должна прибыть в ближайшее время из германского порта в Кристиансунн.

– Слушаюсь, герр капитан.

– Вам нужно проявить в борьбе с Англией волю и решимость. Адмирал Дениц приказал перевести все подлодки из Германии в Норвегию, мы продолжим войну на море отсюда. О капитуляции не может быть и речи. Мы выстоим и навяжем свои условия противнику.

Розинг вручил мне приказ явиться к командующему Двадцать седьмой флотилией и затем продолжил:

– Я хочу использовать вас также в качестве курьера. С вами будет послано несколько секретных документов, которые вы передадите на наши базы в Осло, Хортене и Кристиансунне. Полагаю, документы будут готовы в полдень.

Я был слишком взволнован, чтобы ответить. Воистину, безумию не было пределов. Щелкнув каблуками, я повернулся и вышел из кабинета. Покинув Розинга, я от досады сжал зубы. Мой великолепный план бегства неожиданно оказался невыполнимым. Но затем я снова прибодрился. Новая подлодка, готовая к походу, даст мне более благоприятный шанс побыстрее добраться до Южной Америки. Решение бежать еще более окрепло, как только я вспомнил о бессмысленных планах штаба вести войну на море до тех пор, пока последний подводник не ляжет на дно.