Владимир Броневский - Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

19 сентября капитан-командор Салтанов по назначению главнокомандующего принял начальство над Черноморской эскадрой и над причисленными к оной малыми судами Балтийского флота. Командор остальные войска, прибывшие с острова Занта, с надежным конвоем 26 сентября отправил в Венецию и потом приказал всем судам собраться в Корфе, дабы приуготовиться к отплытию в Черное море; но политические обстоятельства переменились, войска наши по-прежнему занимали Молдавию и Валахию, мира с турками не последовало, а 30 ноября получено известие о разрыве с Англией и вместе с оным повеление эскадре перейти из Корфы в порт более безопасный. Командор, как для содержания, так и вернейшего сообщения с Россией избрал Триест и Венецию.

12 декабря эскадра, состоящая из 4 кораблей, 3 фрегатов, 4 корвет и 4 бригов, снялась с якоря. Командор салютовал крепости из 7 пушек, но один из трех французских фрегатов, прибывших из Тулона, принял салют сей на свой счет и отвечал. Командор послал офицера к генералу Бертье, который тотчас приказал отвечать с крепости равным числом. По причине штиля эскадра стала на якорь в виду Корфы, для дня рождения государя расцветилась флагами и с каждого корабля палили по 31 выстрелу. Ночью город великолепно был освещен. Корабль «Михаил», фрегат «Арминий», 15 призовых транспортов и все старые, неспособные к службе суда, оставлены в Корфе под начальством капитана 1-го ранга Лелли. Состояние эскадры командора Салтанова, в случае сражения с англичанами, заставляло всего опасаться; корабли были ветхи и никак не могли выдержать порядочного боя; однако ж гордые властители морей, как думать должно, имели повеление уклоняться от сражения; ибо встретившиеся с нашей эскадрой в Адриатическом море два английские фрегата, спустя флаги, тотчас удалились в противную сторону. Командор, также спустив флаги, продолжал свой путь. Англичане вообще, особенно морские, служившие с нами в Архипелаге, крайне недовольны были последними поступками своих министров, лишивших Англию самого верного и лучшего союзника. Парламентские речи наполнены были укоризнами по сему предмету. 28 декабря эскадра, состоящая из кораблей «Параскевии», «Уриила», «Седель-Бахра» и «Азии», фрегатов «Легкого» и корветы «Диомида», прибыли благополучно в Триест, где находился уже фрегат «Михаил»; другая, состоящая из фрегатов «Автроиля», корветов «Дерзкого», «Херсона», «Днепра», катера «Стрелы», бригов «Летуна», «Феникса» и «Александра» под начальством капитан-лейтенанта Сальти, вошла в Венецию.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ,

заключающей происшествия от 10 февраля 1807 по 1 января 1808 года

При издании четвертой части долгом почитаю предварить почтеннейшую публику, что щедроты государя императора, награды государынь императриц и великого князя; пособия Государственного адмиралтейского департамента и Российской академии, при таковом значительном числе преномерантов, какового сначала не мог я ожидать, дают мне возможность не надбавлять цены на мои записки и по совершенном издании оных.

Принося чувствительнейшую благодарность за столь лестное внимание публики к трудам моим, обязанностью также поставляю повторить мою признательность особам, удостоившим меня своей доверенности сообщением частных происшествий, до предмета моего касающихся.

Благосклонным принятием первого моего сочинения поощренный, с надеждой на таковое же предприемлю я сделать извлечение из журнала, доставленного мне одним из товарищей моих с тем, чтобы я воспользовался оным при печатании моих записок. Но как журнал его заключает в себе события 1804 года, высадку наших и английских войск под предводительством генерал-аншефа де Ласси в Неаполе, описание великолепной сей столицы с ее окрестностями, также Гаэты, Венеции и многих других городов, в коих я не был; посему и советовал ему переложить журнал в письма и напечатать оные особо, на что он и согласился, предоставя издание оных моему попечению. Тем с большим удовольствием принял я на себя сей труд, что журнал его как по оригинальности слога, так и по любопытным замечаниям, с некоторой уверенностью могу думать, доставит любителям словесности приятное, занимательное и полезное чтение; и притом вместе с моими записками составит полное обозрение тех стран, в которых флот наш от 1804 по 1810 год находился. По выходе в свет сих писем, если обстоятельства позволят, надеюсь также отдать в печать продолжение сих записок, заключающее в себе путешествие мое от Триеста до С.-Петербурга.

В. Б.

Как слухи о войне России с Англией подтверждались более и более и, как известно стало, что принц-регент, по невозможности защищаться против превосходного числа французских войск, вступивших в Португалию, решился переехать в Бразилию; то, по сим политическим обстоятельствам, также и по невозможности прежде весны возвратиться нам в свои балтийские порты, исправя важные повреждения кораблей, для коих принц-регент все нужные материалы приказал отпустить, главнокомандующий положил зимовать в Лиссабоне. Вследствие сего капитан фрегата «Венуса» получил повеление отправиться обратно в Средиземное море, сыскать там эскадру капитан-командора Баратынского и дать ему знать, куда идти для соединения с флотом, также отвезть депеши в Палермо к министру Д. П. Татищеву и повеления в Корфу. Капитану фрегата «Спешного», который с одним транспортом отправлен был из России для доставления на флот денег и запасов, и остановился в Портсмуте в ожидании прибытия туда флота, послано также повеление, чтобы он немедленно шел в Лиссабон. По болезни капитана Е. Ф. Развозова фрегат наш поручен капитану К. И. Андреянову. 9 ноября, при тихом ветре, снялись мы с якоря; течением навалило нас на корабль «Ретвизан», однако ж разошлись с ним без всякого вредя. Никогда с такой неохотой не оставляли мы флота, как теперь; какое-то тайное предчувствие приводило каждого в скуку, и мы думали, что надолго разлучаемся с товарищами. Вышед в море большим фарватером, увидели в Каскайе английскую из 7 кораблей эскадру, стоящую на якоре, которую давно ожидали для способствования переезда королевской фамилии в Америку. Шлюп, принадлежащий сей эскадре, подошед к нам, спрашивал именем своего контр-адмирала Сиднея Смита, куда идем и здоров ли наш вице-адмирал? Получив ответ, англичане пожелали нам доброго пути, а мы, поставив все паруса, при северном умеренном ветре скоро потеряли из вида все береговые предметы. Лиссабон, величественная река Таго со множеством кораблей, остались только в воображении, и мы, не видя ничего, кроме неба и воды, и вдали играющей зарницы, как осиротевшие, одни, без всякого товарищества, плыли к югу в необозримое пространство океана. Ночью зарница увеличилась до того, что вся небесная твердь покрылась багряным цветом и пламенела, подобно раскаленному металлу, и представляла зрелище великолепное и тихое; но вдруг нашел шквал от северо-запада, зарница угасла, темнота сделалась непроницаемая, скоро с крепким ветром началась гроза, удары грома были столь сильны, что, казалось, самый небесный свод колеблется. Сильный шум, по мере приближения увеличивавшийся, в осторожность принудил нас убрать верхние паруса; но мы обманулись, вместо ожидаемого с той стороны ветра был дождь столь обильный и благотворный, что чрез полчаса гроза умолкла: ветер уменьшился, небо очистилось, заблистали звезды и сребристая луна показалась во всем блеске.