Александр Чичерин - Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник)

10 апреля. Четверг.

Полк стянулся в Гох-Кирх, расположенный в одной-двух милях от Зорнзига. Я привел туда батальон, которым командовал, и в ожидании двух остальных батальонов занялся осмотром поля сражения Фридриха Великого. [159]Король в 1758 году был атакован у Гох-Кирха [160]австрийскими войсками под командой Давна. [161]Позиции, занимаемые пруссаками, были настолько плохи, что король сказал: «Если Давн не атакует меня здесь, то его следует повесить, но мне кажется, что он боится виселицы менее, нежели моих пушек». Но, к несчастью, на этот раз Давн не убоялся пушек Фридриха и, воспользовавшись туманом, напал на пруссаков. С этого момента сражение для пруссаков было проиграно. Они здесь сражались не ради победы, но ради своего спасения. Дисциплина прусской армии была такая, что, будучи застигнуты в самом невыгодном положении, она в одно мгновение была вся под ружьем и начала отступление под прикрытием одного батальона, оставленного в деревне Гох-Кирх. Этот батальон выдержал повторные атаки всей австрийской армии в продолжение 12 часов с героическим мужеством. Он весь погиб, но своей беспримерной преданностью долгу дал возможность всей прусской армии отступить в полном порядке. Я видел церковь в Гох-Кирхе, продырявленную пулями и бомбами, и по этому можно судить о том убийственном огне, которому подвергся батальон пруссаков. Прусский маршал Кейт, [162]раненный в самом начале сражения, умер в тот же день в самой церкви; здесь сохранилась скамья, окрашенная его кровью. Военные пруссаки чтут эту скамейку как святыню и время от времени появляются, чтобы взять от скамьи кусочек дерева, для них священного. Урна, поставленная у ризницы, обозначает место, где покоятся останки маршала. Осмотрев внутренность церкви, я поднялся на колокольню, с которой можно видеть все поле сражения; здесь я оставался бы очень долго, если бы барабан не дал знать, что полк уже в сборе и готов к выступлению, поэтому я поспешил, чтобы вести батальон.

От Гох-Кирха мы пошли на Бауцен, или Будисин, город основанный еще вандалами, судя по названию; здесь мы сделали привал, но недостаточный, чтобы можно было осмотреть замок, в котором некогда жили саксонские курфюрсты. Пройдя еще полторы мили, мы расположились по квартирам в Шмелане.

11 апреля. Пятница.

Выступили в 5 часов утра. Полк собрался в Бишов-Шверде, затем направился по большой Дрезденской дороге и остановился, не доходя одной мили до этой столицы, на квартирах в Швульвигте.

12 апреля. Суббота.

Дрезден. Наш корпус стянулся к воротам Дрездена к полудню, а государь прибыл лишь к 2 часам.

Полки Гренадерский и Павловский зачислены в гвардию, [163]поэтому наша пехота составила две дивизии: в первую дивизию вошли полки – Преображенский, Семеновский, Измайловский и Егерский, во вторую дивизию вошли полки – Литовский, Гренадерский, Павловский и Финляндский. Кроме того, прусская гвардия присоединилась к нашей, она построилась в боевом порядке между нашими обеими дивизиями.

Все население Дрездена вышло глядеть на нас, кричали «ура», которому они научились после Славы России. Государь и король прусский проехали перед колоннами, поместились на Альт-Марке, где пропустили мимо войска церемониальным маршем.

Шли в следующем порядке:

1) Первая пехотная дивизия императорской гвардии.

2) Пехота прусской гвардии.

3) 2-я пехотная дивизия императорской гвардии.

4) 3-й армейский корпус в составе гренадеров и гвардейская кавалерия, русская и прусская, и артиллерия.

Нельзя себе представить удивление немцев при виде блестящей выправки всех наших войск, так как, по сведениям, переданным им французами, русская армия погибла, так же как и французская.

Я сам был поражен нашей кавалерией, которую я не видел с 1812 года. Тогда она была в ужасном состоянии, а сегодня в блестящем виде.

Молодые девушки, все в белом, стояли по обочинам улиц и забросали путь цветами при нашем проходе; население величало нас избавителями Европы, выражало неподдельную сердечную радость. Для нас это было действительно большое прелестное торжество. Мы разместились по квартирам в самом Дрездене. Вечером была устроена иллюминация, и население все время наполняло улицы.

Я употребил остаток дня для осмотра собора, в котором хранятся мощи св. Констанция и св. Канделибуса. Не имел возможности осмотреть картинную галерею, так как она была еще закрыта и, кроме того, из предосторожности все, что было ценного и замечательного, отвезено в Кенигштейн.

13 апреля. Воскресенье. Пасха.

Беспрестанное христосование русских очень поражало саксонцев, которым этот обычай не был известен. После парада я посвятил время прогулке по городу. Знаменитый мост через Эльбу стоит на 15 арках, из которых две повреждены маршалом Даву во время его отступления. Совершив продолжительную прогулку в Брильском саду, раскинутом над Эльбой, и налюбовавшись чудным видом, я отправился в католическую церковь, где пришлось услышать чудную музыку. Вечером итальянскими артистами была исполнена опера «Весталка»; [164]спектакль этот осчастливили своим присутствием монархи. Их восторженно приветствовали. Опера прошла очень хорошо.

14 апреля. Понедельник.

Я присутствовал на заупокойной обедне, которую служили в католической церкви в память матери царствующего короля, умершей 30 лет назад. [165]Службу этакую совершают каждый понедельник со дня смерти ее. Церковь была задрапирована черным, придворные дамы, оставшиеся в Дрездене, тоже присутствовали в трауре. Опять довелось слышать дивную музыку.

После обеда я отправился смотреть картинную галерею, которая на этот раз была открыта, но была почти пуста. Был выставлен пожар Москвы.

15 апреля. Вторник.

Барон Эпшельвиц, с которым я на днях познакомился, предложил мне совершить с ним вечером прогулку в Нейштат; это часть города Дрездена, расположенная на правом берегу Эльбы. В Нейштате очень красивый бульвар, красивая площадь, посреди которой воздвигнута конная статуя короля польского и курфюрста саксонского Августа II; [166]королевский сад с замком, в котором король никогда не жил.

Барон Эпшельвиц, его две дочери и я гуляли очень долго в саду, огражденном с одной стороны валом, с которого открывается чудесный вид.

Возобновление неприятельских действий.

16 апреля. Среда.

Нашему полку приказано выступить в 7 часов утра, а мне разрешено остаться еще на несколько часов в Дрездене, поэтому я выехал с Храповицким только в 2 часа днем верхом. Мы ехали под дождем, который принимался нас мочить несколько раз. Проехали Вильсдруф и Нассен и догнали наш полк на стоянке в Морбахе.

17 апреля. Четверг.

Неприятель находился довольно близко, поэтому отдан приказ стать бивуаками, но затем приказ этот отменен, и разрешили нам стать по квартирам, которые мы заняли совместно с Главным штабом в Герингсвальде, пройдя Вальдгейм.