Андрей Раевский - Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов

Сквозь чащу рощ Воробьевских редели купола церквей и великолепных зданий… Это Москва?.. – был первый невольный вопрос мой, как будто я никогда не видал еще матери градов российских… Проехав лес, я остановился, любопытными взорами пожирал необозримое пространство ее, с горестным негодованием взглянул на следы лагеря неприятельского. [32]На этом месте, думал я, не один раз, может быть, несчастный, честолюбивый Понятовский, обманутый ложными обещаниями владыки французов, заранее восхищался, не раз, может быть, мечтал уже носить венец Собиесков, заставлял трепетать Россию. Где ты теперь, злополучная жертва властолюбия? Воды Плейсы [33]утоляли жажду твою к славе и завоеваниям! Благодарите судьбу, обманутые сарматы! Гибель тысяч была залогом счастья миллионов! Не стократ ли лестнее быть вам братьями русских, подданными потомков князей славянских, нежели рабами народа развратного, уничиженного, постыдной игрушкой выходца корсиканского!..

В том же величестве и великолепии представилась мне Москва, как и за три года перед этим, но с новым, неизобразимым чувством приближался я к священным стенам ее: с таким бы умилением взирал я на почтенную, обожаемую мать семейства, с небесной радостью приносящую себя в жертву для блага милых чад; с такой благодарностью смотрел бы я на спасителя дней моих. Завидую вам, жители Москвы, страдальцы счастливые, искупившие собой блаженство родины, блаженство целого света! Велико бедствие ваше, но и слава ваша беспримерна! Благодарность народов всей земли, чувство великости жертвы, вами принесенной, сугубо вознаграждает вас! В ущелинах Карпатских, на вершинах гор Исполинских, на снежных высотах Альп и за неприступными Аппенинами благословляются имена ваши! Австрийцы, прусаки и все многочисленные народы Германии, испанцы, итальянцы преклоняют знамена перед орлами российскими; гордые чада Альбиона стремятся разделить с нами избытки свои! Благородная гордость Александра отвергла жертвы их, но усердие достойно признательности!

Я выехал в заставу, сердце мое билось веселее, взирая вокруг на великолепные здания, избегшие печальной участи, которая постигла огромную, богатую Москву, но за Калужскими воротами смерть и разрушение во всех своих ужасах явились устрашенным очам моим! Ни один дом, ни одна хижина не противостали грозному, всепожирающему пламени! Ни гордость надменного вельможи, ни слезы нищеты беспомощной не тронули рока непреклонного!.. Бедствия, претерпенные для блага родины, легки, даже приятны, предусмотрительность мудрого правительства – отереть слезы несчастных; но кто будет столько жесток, что откажет в слезе сострадания искупителям всеобщего покоя, какой себялюбец не восчувствует горестного ощущения в душе своей при виде этих священных развалин, из пепла которых возродился феникс свободы и независимости!..

Вы, пресыщенные роскошью, надменные сибариты, погрязшие в неге и праздности! Хотите ли вполне наслаждаться жизнью, хотите ли найти радости истинные, которых ни время, ни случай, ни обстоятельства отнять у вас не могут?.. Вместо шумных балов, где скука, принуждение и железное приличие утомляют дух и изнуряют тело, посещайте развалины Москвы… Вспомните, что каждая слеза несчастливца сохранила для вас бесценную жемчужину, ибо разрушение Москвы оградило безопасностью обширные владения ваши! Вспомните, что рубище этих несчастных сохранило богатые одежды ваши, что голод их – и доселе пресыщает вас! Облегчите их участь, уделите малую часть вкуснейших яств ваших – и слезы их будут слезы веселья, и имя ваше – будет именем благости, и сердце ваше – сделается храмом счастья!..

В грозном, унылом величии является передо мною Кремль златоглавый! Где красота твоя, где слава, великолепное создание победителя Мамая? В мрачной задумчивости взирал я на величественные развалины древней обители царей моих. Могла ли когда в душе нашей, воскреситель бытия России, родиться горестная мысль, что брега светлой Москвы для потомков твоих будут брегами Непрядвы, что новый Батый XIX века будет ликовать в чертогах, тобой сооруженных!.. И ты, грозный повелитель россов, трепет и страх современников, благодетель потомков, Иоанн, соединивший раздробленную Россию, исполнивший вселенную громом побед своих, – мечтал ли ты, что жилище твое будет убежищем пришельца чуждого, что россы, тобой пробужденные, увидят не раз в столице своей грозного победителя?.. И ты, величайший из владык земных, положивший камень краеугольный в основание неприступного колосса нашей славы, ты, при вратах Полтавы и на брегу Прута смиривший грозных иноземцев, претворивший великих, но доселе в бездействии дремавших потомков славян в повелителей суши и моря, – о Петр, что ощущал великий дух твой, когда дым и зарево Москвы умирающей достигли горней твоей обители?.. Но очищен стыд наш, мужи великие, кровью врагов потушен пожар московский, и стены Парижа в рабском унижении пали к стопам благословенного потомка вашего, и победитель Москвы в изгнании кончает позорные дни, великодушием мстителей ему дарованные!

Гордый обелиск могущества и честолюбия Бориса Годунова, Иван Великий, поколебался – но устоял; церковь, близ него возвышавшаяся, пала. Усердием императора Александра на том же месте воздвигается огромный, великолепнейший храм. Соборы целы, но святотатственная рука галлов и в эти святилища, недоступные преступлению, простерла страх и опустошение! Лики святых обнажены, самый прах князей наших не оставлен в мире. Арсенал, Грановитая палата, многие башни, памятники славы и доблестей наших предков – в прахе! Герб московский, над Сенатом стоявший, уничтожен; оставшиеся здания сохранены промыслом Святого Провидения!

С душевным почтением и признательностью к достойно всеми уважаемому начальнику Воспитательного дома [34]проходил я мимо этого огромного здания, присутствием духа и благоразумием его сохраненного. Что были бы вы, младенцы невинные, отеческой рукой венценосной благости к жизни и счастью возвращаемые! Какая участь постигла бы вас, если бы рушитель градов и царств, давно уже заградивший слух к стону и рыданию человечества, затворивший сердце для жалости, подвергнул мирную обитель вашу пламени разрушительному!..

Китай-город, со всеми своими богатствами, был первой жертвой пламени: сами хозяева с радостью зажигали их, чтобы враг не воспользовался плодами трудов их; неутомимая деятельность достойных последователей Минина вознаградила потерю – и ряды в великолепнейшем виде являются изумленному зрителю!

С этой стороны Москвы, кроме части Лубянки, Мясницкой, Кузнецкого моста и немногих зданий, в конце города лежащих, – все истреблено! Но движение видимо всюду: снова из пепла возрождаются пышные чертоги, снова храмы облекаются прежним великолепием, и сердце русского исполняется сладкой надеждой, что скоро древняя столица наша в новом блеске и красоте восстанет, к удивлению вселенной.