Иван Вишняков - На крутых виражах

Возвратились с победой. На аэродроме нас встречали с полковым Знаменем и духовым оркестром. Однополчане и гости приветствовали нас взмахами рук, возгласами. Мы тоже радовались: хорошо ознаменовали сегодняшний праздник День Советской Армии.

Во второй половине февраля нам редко приходилось встречаться с вражескими самолетами, но боевая работа продолжалась. Требовалось постоянно держать противника в напряжении и всячески принуждать его к капитуляции. С этой целью наша авиация тщательно контролировала неприятельские порты, шоссейные и железные дороги. Это полностью сковало маневры врага.

Однако плохие метеорологические условия по-прежнему серьезно осложняли нашу боевую деятельность. Особенно большой помехой стали для нас апрельские дожди и грозы, которые в Курляндии считаются в это время обычным явлением.

В конце апреля командование решило нанести бомбовый удар по аэродрому Карклес. Для выполнения задачи подготовили шестнадцать самолетов Ла-5, под крыльями которых подвесили бомбы, а двенадцать истребителей Як-9у выделили для прикрытия. Ведущим смешанной группы назначили меня.

С двух аэродромов, расположенных в районе Вайнёде, одновременно взлетели шестнадцать Ла-7 и дюжина Як-9у. В воздухе построились в боевой порядок и легли на заданный курс.

В нашем районе стояла сравнительно хорошая погода. Но уже при подходе к Ауце, где мы должны были сделать разворот на цель, она вдруг резко изменилась. Небо заволокло густыми темными облаками, высота нижней кромки которых не превышала 100 метров. Начал накрапывать дождь. Видимость сократилась до двух-трех километров. Надвигалась гроза. Вдали уже изредка вспыхивали молнии.

Я немедленно доложил обо всем на командный пункт полка, но ответа из-за плохой слышимости и треска в эфире не разобрал. Что делать? Повернуть обратно? Но какое я имею на это право? Однако и впереди ничего хорошего нас не ожидало...

Когда повернули от Ауце на Карклес, дождь усилился. Он так заливал переднее стекло фонаря, что впереди все затянулось серой мутью. А через некоторое время мы вышли в полосу ливня. Я видел теперь только самолеты своего звена? слева Бесчастного, справа - Чечулина и Ткачева.

- Командир, что делать? - с заметной тревогой спрашивали у меня командиры других звеньев Ла-7 и ведущий группы Як-9у. - Мы не видим впереди идущих самолетов.

Я снова запросил командный пункт и опять в наушниках услышал только треск. Взяв всю ответственность на себя, я приказал ведущему истребителей Як-9у возвращаться, а трем звеньям самолетов Ла-7 прежде, чем повернуть обратно, выбрать цель и сбросить бомбовый груз. Все ответили, что меня поняли, приказ выполняют.

Мое звено продолжало идти курсом на Карклес, да и лететь-то уже осталось всего пять-шесть минут. Подойдя к цели, мы с горизонтального полета сбросили бомбы и взяли курс на Ауце. Обстреливать аэродром из-за ливневого дождя и плохой видимости не стали.

Лечу домой и думаю: "Как плохо все получилось! Ведь должен же кто-то ответить за то, что не разведал погоду на маршруте и ввел нас в заблуждение! Шутка ли: прогонять впустую двадцать восемь самолетов. К тому же из-за плохой видимости мы могли столкнуться друг с другом..."

К счастью, все обошлось благополучно. Все самолеты возвратились на базу. Только два Як-9у, потеряв ориентировку и израсходовав горючее, совершили вынужденную посадку на нашей территории.

"Кто же виноват во всем этом?" - подумал я, вылезая из кабины. Как ни странно, обвинили меня. Кто-то неправильно информировал вышестоящее командование. На второй день я был снят с должности и назначен с понижением - командиром звена той же эскадрильи. Находясь на этой должности, я и провел завершающие бои по ликвидации курляндский группировки.

Наша дивизия продолжала поддерживать наземные войска, нанося удары по тылам и коммуникациям врага, который все еще на что-то надеялся и отказывался сложить оружие. В ночь на 6 мая командование советских войск в Курляндии вновь предъявило ультиматум противнику, требуя немедленной капитуляции. Однако враг но-прежнему молчал.

7 мая разведка установила, что большие скопления немецко-фашистских войск двинулись от линии фронта в направлении Либавы и Вентспилса, в порты которых прорвался неприятельский морской транспорт. На колонны вражеской пехоты, артиллерии и танков обрушились наши бомбардировщики, штурмовики и истребители. Вместе с бомбами и снарядами на землю сбрасывались также листовки, призывающие немецких солдат и офицеров сложить оружие. На дорогах, заваленных исковерканными машинами и орудиями, образовались пробки. Враг метался, как мышь в мышеловке, и все-таки до Либавы и Вептспилса ему дойти не удалось.

8 мая противник по-прежнему сопротивлялся, неся большие потери в живой силе и технике. Пришлось нашей авиации снова поработать, чтобы доказать ему всю бессмыслицу этой затеи. В тот день мы нанесли завершающий удар по остаткам самолетов, находившихся на аэродромах Виндавы, Серавы и Карклеса. Действовали как над полигоном, почти не встречая помех. За день уничтожили не один десяток вражеских самолетов. Планы противника по эвакуации войск рухнули окончательно.

Поздней ночью, когда все спали глубоким сном после напряженного дня, раздался вдруг грохот орудий, поднялась стрельба из автоматов и пистолетов. Выскочил на улицу, вокруг слышу ликующие возгласы; "Победа! Ура-а! Фашистская Германия капитулировала!"

Я вбежал в помещение, где спали летчики, и поднял всех на ноги. Мы обнимались, плясали от радости. Никто не мог уснуть в эту чудесную ночь великого всенародного торжества.

Утром 9 мая длинные колонны пленных немецко-фашистских солдат, офицеров и генералов курляндской группировки, сложив оружие и знамена, потянулись на сборные пункты. Они двигались медленно, с поникшими головами, как бы каясь в своей вине перед нами. Жалкие остатки от тридцати с лишним дивизий. Так бесславно закончила свое существование курляндская группировка противника, состоявшая из отборных частей 16-й и 18-й армий.

Победа! Как громогласно и впечатляюще звучит это слово! Однако победа досталась нам очень нелегко. Многих верных друзей не оказалось на торжествах. Честно и храбро сражались они против озверелых фашистских орд за свою любимую Родину, за освобождение порабощенных народов Европы. Память о них навечно сохранится в наших сердцах. Им будут всегда отдавать должное благодарные потомки.

Весомый вклад в дело победы над врагом внесла 315-я Рижская истребительная авиационная дивизия. За два года войны ее летчики совершили 16 913 боевых вылетов, провели 93 одиночных и 286 групповых воздушных боев, в которых сбили 387 самолетов противника (83 бомбардировщика, 216 истребителей-бомбардировщиков и 33 разведчика). Штурмовыми ударами по аэродромам наши истребители уничтожили 66 и вывели из строя 45 самолетов врага. На их счету также 449 автомашин, 37 паровозов, 86 железнодорожных вагонов, 283 повозки с военными грузами, 7 складов, 70 зенитных и полевых орудий, до 10 рот живой силы противника...