Иван Вишняков - На крутых виражах

Страха не было, потому что каждый из нас по-настоящему пока не представлял себе, что такое опасность, чем грозит нам противовоздушная оборона противника. Мы лезли, что называется, напролом, совершенно не владея искусством противозенитного маневра. Атаковали все вдруг, плотно сомкнутым строем, увеличивая тем самым вероятность быть сбитыми. Выходили из пикирования тоже неумело, подставляя машины под вражеский огонь, и, наконец, били по цели до тех пор, пока не израсходовали весь боекомплект, что совершенно недопустимо в боевых условиях. Не было у нас ни группы прикрытия, ни резерва. Наше счастье, что на маршруте и в районе цели не оказалось вражеских истребителей.

Командир эскадрильи подал сигнал на выход из атаки (несколько раз переложил самолет с крыла на крыло). Мы прекратили штурмовку, собрались в боевой порядок и легли на обратный курс. Потерь не было, но пробоины в фюзеляже, крыльях и хвостовом оперении просматривались даже сквозь плексиглас фонаря кабины.

На земле нас встречали летчики, техники, механики, даже официантки столовой. Все поздравляли группу Кулева с боевым крещением, смотрели на возвратившихся с задания как на героев, хотя блин-то получился комом: восемь машин из двенадцати получили сильные повреждения. Их сразу же облепили специалисты полковых авиационно-ремонтных мастерских (ПАРМ) и приступили к работе. Застучали молотки, заширкали напильники, зажужжали дрели.

А летчиков собрал командир полка. Выслушав доклады капитана Кулева и ведущих звеньев, он подробно разобрал наш полет. Мы слушали, стыдливо опустив глаза, и, видимо, каждый, подобно мне, иронизировал над собой: "Вот так штурманули..."

Желая ободрить нас, майор нашел все-таки утешительные слова:

- Во всяком деле начало редко обходится без ошибок. Важно осмыслить их и правильно определить причины, чтобы не повторять в дальнейшем.

После разбора я отозвал летчиков своего звена в сторону, и мы продолжили разговор. В непринужденной обстановке обменялись впечатлениями о первом боевом вылете, извлекли для себя уроки.

- Других в школе учили уму-разуму, а сами, оказывается, еще многого не знаем, не умеем, - закуривая папиросу, сказал Владимир Балашов. Он с силой выдохнул дым и задумчиво добавил: - Как же будут воевать наши воспитанники и что скажут они о своих инструкторах?

- Не беспокойся, в боевых полках командиры практически покажут им все то, чему мы не успели их научить, - возразил Николай Демидов. - И наши бывшие курсанты поймут: больше того, что они получили, мы не могли им дать. Война, брат, жесточайшая школа, она вносит очень существенные коррективы в практику обучения войск и в тактику борьбы с противником. А враг у нас, сам знаешь, опытный. На счету немало черных дел...

- Верно, Николай, - согласился Балашов. - Фашистские громилы здорово поднаторели в разбоях. Ну, ничего, дай срок. Такого перца зададим, кровавыми слезами заплачут. - Зло бросив на землю окурок, он с силой придавил его каблуком.

Приятно было сознавать, что в моем звене подобрались люди политически зрелые, правильно оценивающие обстановку на фронте, причины наших временных неудач. Пусть боевого опыта у них пока нет, но они непременно научатся воевать и будут умело бить врага. С такими товарищами не страшны никакие испытания.

...За первым вылетом последовал второй, третий... День ото дня боевая работа полка становилась все более напряженной, иногда приходилось по пять-шесть раз подниматься в небо. Наши наземные войска вели ожесточенные оборонительные беи и нуждались в хорошей поддержке с воздуха. А поскольку потери в летчиках и самолетах восполнялись далеко не полностью, оставшимся в строю истребителям приходилось летать с предельным напряжением.

Контролировали мы все тот же район - юго-западнее и южнее Кировограда. Задания выполняли самые разнообразные: вели воздушную разведку, уничтожали живую силу и технику врага, охраняли переправы через Ингул и Черный Ташлык, дороги, запруженные потоками беженцев.

Теперь наши летчики действовали осторожнее, а вернее - тактически грамотнее. К цели они старались подойти скрытно, на малой высоте, атаковать внезапно из-за леса, высотки или какого-либо другого естественного прикрытия. Чтобы избежать потерь от огня вражеских зенитчиков, мы производили атаки на повышенных скоростях с углом пикирования до 30-40 градусов, при разомкнутом боевом порядке. Каждый бил по заранее намеченному объекту, не забывая оставить часть боекомплекта на случай встречи с вражескими истребителями. На свой аэродром уходили в строю, обеспечивающем вступление в бой без перестроения, с ходу.

Под напором превосходящих сил наши наземные войска не смогли удержать город Бобринец и, оказывая гитлеровцам упорное сопротивление, с боями отходили на восток. Даже нам, воюющим в небе, становилось ясно, что заранее подготовленных рубежей у них не было. Тем не менее захватчики получали достойный отпор.

В ту пору в нашей стране повсеместно проходили собрания и митинги, посвященные заключению соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. Трудящиеся выражали надежду, что такой союз быстро приведет к укреплению антигитлеровской коалиции.

Состоялись митинги и в нашей части. Правда, мы не рассчитывали на скорую и действенную помощь англичан, надеялись прежде всего на свой народ, на самих себя, и потому речи выступавших авиаторов были скупыми и сдержанными. Но никто из нас не сомневался в том, что немецким фашистам не уйти от возмездия, что они будут разгромлены.

...От города Бобринец гитлеровцы по шоссе ринулись на Солонцеватку и Устиновку. В южные районы нашей Родины ломилась группа армий "Юг". Стрелы вражеских ударов тянулись к берегам Днепра, а далее нацеливались на Ростов-на-Дону, Сталинград и Грозный.

Ненависть к немецко-фашистским оккупантам переполняла наши сердца. Каждый из нас старался в любых, даже в самых неблагоприятных, условиях одержать верх над врагом, ибо понимал, что, чем больше мы уничтожим фашистов, тем быстрее добудем желанную победу.

С такими мыслями я пришел на аэродром и в этот раз. В тревожное небо стремительно взмыли четыре звена истребителей, ведомых Б. Н. Ереминым. Мое звено замыкало строй, осуществляя прикрытие группы.

К Устиновке шли на полукилометровой высоте в боевом строю, позволяющем атаковать с ходу. Обнаружив вражескую колонну, мы обрушили на нее всю мощь своего огня. Удар получился внезапным и весьма эффективным. Мне и моим ведомым были хорошо видны объятые пламенем головные автомашины, в панике разбегающиеся солдаты и офицеры. Ударная группа, состоявшая из трех звеньев истребителей И-16, зашла на цель еще раз. Внизу образовалось несколько очагов пожара. Рвались автоцистерны с горючим, ящики с боеприпасами. Подумалось; "Сейчас бы сюда шестерку наших грозных штурмовиков... Вот бы устроили тарарам!" К сожалению, "ильюшиных" было еще маловато.