Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Всего летчики полка в тот день в длительном сражении над Минским шоссе совершили 59 вылетов, провели 24 воздушных боя и доложили о 12 победах. Наиболее тяжелые потери от их атак понесла бомбардировочная эскадра KG53 «Легион «Кондор» – семь ее «Хейнкелей» упали в районе Одинцово и Немчиновки. На совести этой эскадры были бомбардировка испанского города Герника, Бельгии, Нидерландов и бомбардировочные рейды на Англию. В 1941 г. была передислоцирована на Восточный фронт.

Бомбардировщик Хе-111 отличался высокой защищенностью – на его борту были пушка, шесть пулеметов, и мнение о нем летчиков-истребителей было единодушное. Уже упомянутый Иван Кожемяко считал, что Хе-111 «очень прочный и у него нет «мертвых зон». Все вокруг себя простреливал стрелками. Девятка «хейнкелей» идет – не подступиться».

Герой Советского Союза Георгий Баевский, на счету которого 50 воздушных боев и 19 сбитых самолетов противника, заметил, что «этот бомбардировщик сбить было очень нелегко». По словам летчика Александра Шварева, «это ужас какой-то! <���…> 111-й с его мощным бортовым вооружением и возможностью стрелять практически во все стороны – это очень сложный для сбития самолет». Сам Шварев, одержавший 14 побед, был сбит стрелком Хе-111 и едва спасся на парашюте.

Однако летчики полка в октябрьских боях приобрели опыт борьбы с ними и впоследствии одержали немало побед над этой «воздушной крепостью». Например, год спустя Сергей Платов сбил такую «крепость» двумя пулеметными очередями. Он рассказывал: «Со стороны солнца я незаметно подошел к противнику, ударил сверху в лоб под ракурсом в 2/4. Очевидно, ранил летчика. Это было видно по тому, как вела себя машина. Она как-то неуклюже стала пикировать. Я после первой атаки проскочил вниз, сделал левый боевой разворот и сзади сверху с короткой дистанции дал одну длинную очередь. «Хейнкель» был сбит с двух заходов» .

22 октября 1941 г. летчики полка растащили колонны «Хейнкелей» и нанесли им тяжелое поражение. В истории авиации этот бой приводится в качестве образца действия против бомбардировщиков, идущих в плотном боевом порядке: «О значении сохранения бомбардировщиками плотного строя как нельзя лучше говорят события 22 октября 1941 г., когда истребителям <���…> удалось расстроить боевые порядки <���…> немецких бомбардировщиков и те, по немецким же данным, потеряли 13 Ju88 и He111 (в том числе 53-я эскадра – 7 «хейнкелей»)».

Но в тот день погиб адъютант эскадрильи лейтенант Николай Прокопов, а Степан Тихонов, сбив Хе-111, еще одного преследовал от Наро-Фоминска до Серпухова, был ранен и с парашютом покинул подбитый самолет. Парашютом воспользовался также младший лейтенант Константин Букварев, который, как следует из журнала боевых действий полка, «по израсходовании боекомплекта таранил самолет противника Ю-88. На земле ни своего самолета, ни самолета противника не обнаружил, так как наступила темнота» .

Георгий Урвачев рассказывал об этой истории следующее.

«Костя в тот раз вылетел «по-зрячему» (перехват самолета противника, видимого с аэродрома. – В. У. ). Бомбардировщик шел высоко, и пока Букварь догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз. Вернулся он вечером, на подводе, без унтов, но в галошах – обе на левую ногу. Костя поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.

Будучи обстоятельным человеком, он, чтобы беспрепятственно покинуть, если потребуется, самолет после тарана, расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Но, приблизившись к «Юнкерсу», попал в его спутную струю, и самолет так крутануло, что Букварев вылетел из кабины. При открытии парашюта от динамического удара с его ног слетели меховые унты, и поэтому приземлился он босиком, а было уже морозно. Селяне, встретившие его на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было, – галоши, обе на левую ногу».

После войны, будучи списан с летной работы, Константин Петрович Букварев еще долгое время продолжал военную службу, стал полковником, заместителем командира Центрального командного пункта ВВС, и было неизвестно, чем закончится для него история с утерянными в бою меховыми унтами. Может быть, так же, как у Георгия Урвачева с его меховой безрукавкой, которая тоже бесследно сгинула в горниле войны? Когда он через двадцать лет после этого увольнялся с военной службы, блюстители армейского имущества потребовали вернуть ее или оплатить не подлежащее списанию меховое довольствие.

На следующий день полк получил задание прикрыть от ударов с воздуха части Красной армии на Западном фронте в районе Дорохово. Здесь наступающим немецким войскам противостояла 5-я общевойсковая армия под командованием генерал-майора артиллерии Л. А. Говорова, которая после тяжелых оборонительных боев с превосходящими силами противника вынуждена была оставить Можайск.

23 октября противник возобновил наступление и, по-прежнему имея значительное превосходство в силах, пытался окружить и уничтожить войска 5-й армии. Они, ведя жестокий бой, отошли сначала к Дорохово, а затем еще восточнее в направлении Кубинки. В этот день младший лейтенант Урвачев с другими летчиками полка трижды вылетал в район Дорохово на прикрытие армии генерала Говорова от ударов вражеской авиации. В одном из вылетов он, Герасимов, Дурнайкин, Щербатых, Бардин, Коробов и Кода отразили налет немецких бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями:

«23.10.41, МиГ-3. Воздушный бой, 1 полет, 50 минут».

В этом бою Александр Щербатых в упор, с дистанции не более 10 м расстрелял Ме-109, но погиб комиссар эскадрильи Василий Герасимов. Лейтенант Александр Кода покинул подбитый самолет на парашюте, а Виктор Коробов после боя приземлился на самолете с пробитым крылом, бензобаком, стабилизатором и поврежденным шасси, которое подломилось на пробеге.

На пятый день после гибели Герасимова вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Красного Знамени.

В Подмосковье есть место, напоминающее о тяжелых воздушных боях 23 октября. В 1,5–2 км от аэродрома Кубинка, на противоположном от него берегу Москвы-реки, у воды, за металлической оградой стоит мраморная плита с надписью: «Здесь 23.X.1941 г. в неравной схватке с фашистами погиб лейтенант Гурьев Николай Васильевич. Вечная слава герою» . В углу плиты фотопортрет молодого парня в авиационной фуражке, тужурке с петлицами и в белой рубашке с галстуком – парадной форме летчика ВВС РККА.

Плита установлена в 1975 г., когда удалось узнать имя погибшего пилота. Похоронен он в полукилометре от этого места в сосновом бору на кладбище села Васильевское. На могиле, по старой авиационной традиции, установлена лопасть пропеллера, а на нем строчки: