Джордж Стейн - Элитная гвардия фюрера. Организация, структура, цели и роль во Второй мировой войне. 1939—1945

Можно предположить, что на вступление в ряды ваффен-СС молодых людей воодушевляли прогерманские настроения их родителей. В некоторых случаях, несомненно, так и было. Но сам Гиммлер в 1943 году признал, что, как минимум, треть из них порвали с семьями, а часть женатых добровольцев оказались даже брошены их женами, причем именно потому, что они решили пойти в ваффен-СС. Наглядным примером подобного семейного разлада служит отрывок из письма, написанного в 1942 году норвежским добровольцем СС своему другу и включенного в официальный рапорт цензуры СС, направляемый Гиммлеру: «Мой отец очень мало сочувствует моим политическим взглядам. Настолько мало, что, когда я в рождественский сочельник, будучи в отпуске (а я не видел его 7–8 месяцев), попытался навестить его, он вышвырнул меня за дверь» [250].

В 1948 году голландский психолог доктор А.Ф.Г. ван Хёйзель опубликовал результаты научного исследования, которое он провел с 450 молодыми нидерландцами, арестованными за военное сотрудничество с Германией. Большинство из них служили в ваффен-СС. Лично побеседовав с ними, их родителями и друзьями, ван Хёйзель изучил материалы их судебных дел, после чего пришел к заключению, что мотивацией для записи добровольцами у большинства из них послужили такие факторы, как жажда приключений, лучшее питание, престиж эсэсовской формы, томительная скука, желание избежать не слишком почетной в их глазах принудительной трудовой повинности и разнообразие личных причин, среди них, в некоторых примерах, желание избежать преследования по закону за совершенные в подростковом возрасте правонарушения или даже преступления. В любом случае лишь немногие из молодых людей, составлявших основную массу голландских добровольцев СС, были одержимы политическим или идеологическим идеализмом в той или иной форме [251]. Бергер, занимавшийся иностранными рекрутами, наверняка не питал иллюзий относительно идеализма своих новобранцев, хотя и внес свою лепту в этот миф. В секретной переписке с высшим руководителем СС и полиции «Северо-Запад», группенфюрером СС (генерал-лейтенантом) Раутером, он признавал, что многим из голландских добровольцев не хватает моральной чистоты; а на некоторых из них даже заведены уголовные дела. Но Бергер понимал, что «многие «преступники могут стать отличными солдатами, если только найти к ним подход». И в любом случае «мы никогда не сможем запретить вступать в легионы ваффен-СС людям, которые никогда не были национал-социалистами или идеалистами, а решившимся на этот шаг по причинам куда более материалистического характера. Так обстоит дело во всем мире, так было в Германии во времена борьбы национал-социалистов за власть» [252].

Можно прийти к выводу, что большая часть добровольцев из Западной Европы записывалась в ваффен-СС по причинам весьма далеким от их политических или идеологических убеждений. Штайнер в своем полуфилософском эссе, посвященном «политико-интеллектуальной подоплеке» добровольческого движения, утверждает, что они делали это не потому, что были нацистами или оппортунистами, а скорее под воздействием более глубинных «психологических» факторов, связанных с «интеллектуальным отчаянием европейской молодежи» [253].

По мнению Штайнера, всемирная экономическая депрессия 1930-х годов лишила большую часть европейской молодежи возможностей получения работы и карьерного роста. Разочаровавшиеся в своих казавшихся им беспомощными и несостоятельными правительствах, многие из них бросились на поиски идеала, который придал бы смысл их жизни. Согласно Штайнеру, на некоторых из них глубокое впечатление произвело экономическое возрождение Германии после 1933 года, и, в отличие от скептически настроенных представителей старшего поколения, молодежь склонна была рассматривать развитие Третьего рейха как нечто «идеалистически обнадеживающее». Тем не менее все их симпатии испарились с вторжением немцев в их родные страны. Пиком этого разочарования стало крушение еще одной иллюзии – «быстрый развал казавшейся мощной армии западного мира». Это, по утверждению Штайнера, привело к неестественной реакции множества молодых людей – вместо того чтобы проникнуться ненавистью к немцам, они были склонны винить свои собственные правительства в бессилии. И в состоянии психологического шока и «внутренней беспомощности» они впервые обратили взор на своих завоевателей. «Они увидели хорошую выучку и дисциплину немецких военных, и их сравнения обернулись в пользу немцев». Штайнер делает вывод, что «все эти психологические факторы, а также озабоченность судьбой своих стран к тому времени смешались и привели передовую часть молодежи к принятию решения о вступлении в германский вермахт в качестве добровольцев».

Сотканный из романтических и субъективных элементов, тезис Штайнера представляется не лишенным некоторой доли истины; безусловно, он заслуживает дальнейшей разработки. Но он в состоянии объяснить разве что общие психологические факторы, сделавшие западноевропейцев восприимчивыми к призывам эсэсовских рекрутеров.

Краткий обзор доступных документальных свидетельств показывает, что подавляющая часть западных добровольцев вступила в ряды СС по таким мало имеющим общего с идеализмом соображениям, как жажда приключений, статуса, славы или материальных выгод (помимо выплаты жалованья и предоставления довольствия, добровольцам обещали преимущества при устройстве на гражданскую службу и бесплатное предоставление земельных участков после войны). Возможно, второй по величине группой были представители политических или националистических организаций, которые рассчитывали службой в рядах СС повысить статус своего движения или продемонстрировать идеологическую верность национал-социализму. Среди тех, кого невозможно отнести ни к одной из этих двух заметных категорий, несомненно, были люди, руководствовавшиеся в первую очередь подлинным желанием принять участие в войне против Советского Союза. Вероятнее всего, под это описание подходит тысяча финнов, служивших в ваффен-СС. Но и для них война не была идеологическим крестовым походом. Финны попросту хотели продолжить борьбу против исконного врага своего народа [254].

Если многие из иностранных эсэсовцев в конце концов стали изъясняться на языке мифа, это стало результатом либо идеологической обработки, которую они прошли после вступления в ряды СС, либо диктовалось необходимостью или желанием оправдаться перед теми из своих соотечественников, которые не сотрудничали с врагом.

Стоит вспомнить, что еще в 1938 году Гиммлер принял решение набирать в ряды вооруженных СС иностранцев «германской крови». В то время Гиммлер просто оправдывал страстное желание рекрутировать личный состав.