Леонид Млечин - Крупская

Советская власть уверяла, что происходящее в Кронштадте «подготовлялось французской контрразведкой». Хотя верхушка партии, в том числе и сама Крупская, конечно же, знала, что произошло в Кронштадте. Особоуполномоченный при президиуме ВЧК Яков Саулович Агранов, ценимый Лениным, доложил в политбюро: «Кронштадтское движение возникло стихийным путем и представляло собой неорганизованное восстание матросской и рабочей массы… Следствием не установлено, чтобы возникновению мятежа предшествовала работа какой-либо контрреволюционной организации среди комсостава или работа шпионов Антанты. Весь ход движения говорит против такой возможности». Доклад Агранова был секретным, но не для Крупской.

Она старалась превратить свое ведомство, которое заняло особое место в системе органов власти, в мощный пропагандистский аппарат. В Главполитпросвете работали две тысячи человек. Главк, по существу, конкурировал с партийным аппаратом.

X съезд ВКП(б) в 1921 году разделил сферы влияния. Агитационно-пропагандистским отделам партии поручил сосредоточиться на партийной массе, Главполитпросвету оставил беспартийные. Съезд наделил это ведомство очень широкими полномочиями: «Центр тяжести Главполитпросвета и его органов должен лежать в агитационно-пропагандистской работе среди внепартийных масс и в их культурном просвещении. Аппарат и силы Главполитпросвета должны быть всячески использованы также для поднятия уровня сознательности членов партии (партшколы, школы политграмоты)».

Вот почему нарком Луначарский уверенно говорил на съезде:

— Наркомпрос есть орган диктатуры пролетариата в деле просвещения всех российских масс в коммунистическом духе.

При главке Надежда Константиновна создала Бюро производственной пропаганды, которое обеспечивало «ударные кампании» партии — посевную, кооперативную, хлебозаготовительную. Образовали в мае 1920 года военную секцию Главполитпросвета. В аппарат включили смежников — армейских политработников. Крупская сама разрабатывала учебные программы по курсу «Политико-просветительная работа».

Решением ЦК от августа 1920 года в ведение Главполитпросвета передали систему учебы партийных кадров. В составе главка образовали подотдел совпартшкол, который и руководил переподготовкой местного аппарата.

Еще весной 1918 года открылись двухнедельные курсы агитаторов и пропагандистов, превращенные затем в шестимесячные курсы при ВЦИК. В 1919 году они уже именовались Центральной школой советской и партийной работы. А в июне преобразовались в Рабоче-крестьянский коммунистический университет имени недавно умершего Я. М. Свердлова — главную школу партийных кадров.

Крупская, как положено умелому руководителю, бдительно охраняла свою сферу влияния от конкурентов. Она считала, что отдел агитации и пропаганды ЦК партии слишком разросся и вышел за пределы своих полномочий. Поставила вопрос о разграничении полномочий Главполитпросвета и агитпропа ЦК. В то время оспаривать всевластие партийных аппаратчиков еще считалось возможным.

Двадцать четвертого ноября 1921 года Надежда Константиновна обратилась в ЦК. Ленин как вождь партии ознакомился с ее письмом. Свои замечания переправил Сталину, который по распределению обязанностей в политбюро курировал отдел агитации и пропаганды ЦК. Ленин полагал, что Иосиф Виссарионович, как и другие его помощники, привычно примет его пожелания к сведению и исполнению.

Но Сталин столь же бдительно охранял ведомственную территорию и не терпел покушений на свои полномочия. Знал, что в аппаратных делах нельзя уступать — даже жене вождя. 26 ноября он отозвался на послание Крупской с нескрываемым раздражением и недовольством:

«Т. Ленин!

Мы имеем дело либо с недоразумением, либо с легкомыслием.

Неверно, что “партия в лице агитотдела создает орган в 185 человек”. По штатам, мною проверенным и подлежащим утверждению Оргбюро, должны быть не 185, а 106 человек, из них нацмен 58 человек… Крики о “разрушении” Главполитпросвета — сущие пустяки…

Корень недоразумения в том, что т. Крупская (и Луначарский) читали “положение” (проект), принятый в основном комиссией Оргбюро, но мной еще не просмотренный и Оргбюро не утвержденный, он будет утвержден в понедельник. Она опять поторопилась.

Сегодняшнюю записку Вашу на мое имя, в Политбюро, я понял так, что Вы ставите вопрос о моем уходе из агитпропа. Вы помните, что работу в агитпропе мне навязали, я сам не стремился к ней. Из этого следует, что я не должен возражать против ухода. Но если Вы ставите вопрос именно теперь, в связи с очерченными выше недоразумениями, то Вы поставите в неловкое положение и себя, и меня.

Троцкий и другие подумают, что вы делаете это “из-за Крупской”, что вы требуете “жертву”, что я согласен быть “жертвой” и пр., что нежелательно…»

В этом письме — характерные для Сталина методы полемики: во-первых, оппонент (Крупская) в принципе не прав, во-вторых, я к этому не имею отношения (не утвердил проект), работы этой (руководство отделом) я не хотел, но с нее не уйду. И мгновенно вырвавшаяся ненависть к Троцкому, который вообще не имел к этой истории никакого отношения.

Сталин откровенно шантажировал Ленина: будете настаивать, в партии решат, что вы убираете меня из-за жалобы жены.

Никто не решался назвать Владимира Ильича подкаблучником, который пляшет под дудку своей жены. Но, возможно, не одного Сталина раздражала активная роль Крупской, то, что Ленин подчеркнуто интересуется ее мнением, то, что она чересчур самостоятельна. Некоторые чиновники были уверены, что жена вождя слишком вмешивается в политические дела, влияет на мужа, а иногда играет ключевую роль в решении кадровых вопросов, дескать, ночная кукушка дневную перекукует.

Уверенный в себе и не мелочный Владимир Ильич до определенного момента на особенности сталинского характера внимания не обращал. В чем-то Сталин ему даже нравился — твердый, решительный, последовательный. Потому и поставил его на пост генерального секретаря, когда в апреле 1922 года пленум ЦК учредил эту должность.

Ленин привычно исходил из того, что секретариат ЦК — технический орган. Собственных решений секретариат не принимал. На роль руководителя партии в свое время претендовал только Яков Михайлович Свердлов. О нем глава профсоюзов Михаил Павлович Томский на X партконференции в сентябре 1920 года почтительно заметил:

— Он смело мог сказать, что ЦК — это я.

О влиянии Свердлова говорит такой эпизод. Однажды руководитель саратовских коммунистов Владимир Павлович Антонов, войдя в кремлевский кабинет Свердлова, снял шапку, бросил ее на пол и произнес:

— Саратовский мурза челом бьет великому князю Московскому!