Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

В 1937 году у меня дома собрались Тихонов, Табидзе, Стенич, Юркун, Л. Эренбург и я. За столом заговорили об арестах, о высылках из Ленинграда, Тициан Табидзе сообщил об аресте Петра Агниашвили, зам. пред. ЦИК Грузии, близко связанного с Табидзе. Далее разговор перешел к аресту Мандельштама, которого Табидзе также хорошо знал. Тихонов сообщил, что Мандельштам скоро должен вернуться из ссылки, так как заканчивается срок, на который он осужден.

Заметим, что четверо из собравшихся за столом в доме Лившица вскоре сгинут в застенках НКВД: сам хозяин, Валентин Стенич, Юрий Юркун и Тициан Табидзе.

Тучи над грузинскими писателями сгустились в мае 1937 года. На уже упомянутом нами X съезде КП(б) Грузии 15 мая 1937 года Лаврентий Берия в своем отчетном докладе специально остановился на положении дел в писательской организации:

В группу «Голубые роги» входили: П. Яшвили, Т. Табидзе, B. Гаприндашвили, Н. Мицишвили, Г. Леонидзе и другие. Эта группа организовалась еще в 1916 году. Название «Голубые роги» в переносном смысле должно было означать творческое опьянение, но в жизненном быту этот девиз нередко осуществлялся в пьяных кутежах. (Смех в зале.)…К. Гамсахурдия, мировоззрение которого определялось воинствующим национализмом с ясно выраженной фашистской окраской, в последнем своем произведении «Похищение луны» попытался отойти от этих своих старых идейных позиций и дать большое художественное полотно о нашей социалистической действительности. Но это ему удалось пока что очень слабо.

Если К. Гамсахурдия хочет стать советским писателем, он должен освободиться от своих буржуазно-дворянских националистических идей и настроений, ближе стать к нашей социалистической действительности и свои крупные творческие возможности поставить на службу грузинскому трудовому народу.

В группу «Арифиони» входили писатели М. Джавахишвили, Ш. Дадиани, О. Шаншиашвили, Л. Киачели, Г. Кикодзе, И. Мосашвили и другие. Она возникла в 1928 году. «Арифи» по определению одного из участников группы – Г. Кикодзе – это сотрапезник, а арифиони – союз подвыпивших людей. (Смех в зале.)

Есть в среде грузинских писателей и работников искусства отдельные лица, которым следует пересмотреть свои связи с врагами грузинского народа… Например, Павле Яшвили, которому уже за 40 лет, пора взяться за ум.

Серьезно подумать над своим поведением не мешало бы также Гамсахурдии, Джавахишвили, Мицишвили, Шеварднадзе и еще кое-кому.

…Перечисленные мною писатели должны знать, что от их дальнейшего поведения, от того, как быстро они перестроятся и осудят свои прошлые дела и связи, зависит отношение к ним нашей партии и советской власти.

В последних словах Берии – прямая угроза и указание к действию: необходимо, как тогда говорили, полностью разоружиться перед партией. А эта процедура включала в себя не только признание собственных ошибок и публичное покаяние, но и перечисление тех врагов, которые дурно влияли на творчество.

В ответ на выступление Берии состоялось собрание писателей Грузии под девизом «До конца вскрыть подрывную работу врагов народа в литературе». Основной докладчик, А. С. Татаришвили, щедро сыпал обвинениями. Бывший руководитель писательской организации Малакия Торошелидзе оказался двурушником и заклятым врагом. Троцкистскими наймитами – Вардин, Нароушвили, Феодосишвили. «Последышами троцкизма» – Б. Бибинейшвили, Р. Каладзе, С. Талаквадзе. Обвинялись и классики литературы – К. Гамсахурдия и М. Джавахишвили. После начались покаяния. В заблуждениях, ошибках и творческих срывах признались Гамсахурдия, Яшвили, Табидзе.

Осенью 1936 года НКВД Грузии арестовал Владимира Джикию, известного коммуниста, управляющего треста «Грузгидроэнергострой» и начальника строительства ХрамГЭС. Видимо, под пытками Джикия признался, что в своей контрреволюционной деятельности был связан с поэтом Паоло Яшвили. Яшвили вызвали в НКВД и провели очную ставку. Хотя Паоло все отрицал, ему стало ясно, что арест неминуем. А вид прошедшего следственные кабинеты Владимира Джикии говорил о тех ужасах, которые ему предстоит пережить перед смертью. Кроме того, он боялся, что под пытками назовет имена ни в чем неповинных друзей.

23 апреля 1937 года Савицкий и Кримян с участием Богдана Кобулова получили от Буду Мдивани показания о вредительстве, которым якобы занимался поэт Яшвили, «воспевая и популяризируя проблему орошения Самгорской степи».

В Тбилиси жена внука поэта Тициана Табидзе Манана Андриадзе поведала нам рассказ своей свекрови Ниты Табидзе, которая была сверстницей и подругой дочери поэта Паоло Яшвили:

Пришли к Паоло Яшвили двое писателей и заставили рассказать какую-то деталь из жизни человека, сотрудника. И Паоло в действительности хотел рассказать, только так, чтоб это не навредило тому человеку. Но все обернулось плохо. Это было для Паоло очень тяжело, и он сам пришел к тому, что все равно его не оставят в покое, что все равно придет время, когда тридцать седьмой год коснется его лично и ему придется еще более тяжелые минуты пережить в своей жизни – и он решил покончить жизнь самоубийством. Он не мог больше сопротивляться, бороться.

21 июля 1937 года Паоло Яшвили взял ружье в местном отделении Союза охотников и отнес его в особняк писателей, на улицу Мачабели. Написал несколько писем – жене, старшему брату Михаилу, дочери, Лаврентию Берии – и отнес на почту. На другой день, 22 июля, он отправился в Дом писателей. Яшвили присутствовал там на заседании, потом поднялся на второй этаж, где накануне припрятал ружье, и выстрелил в себя. Свое решение он объяснил в предсмертной записке:

Мне не стоит больше жить, так как мое имя оскорблено врагами грузинского народа. Об одном прошу Сталина – будьте уверены, ухожу с этого света и уношу с собой безграничную ненависть к людям, которые пытались погубить Грузию и зверски вредили ее счастливому процветанию. Прошу Сталина помочь моей семье: дать возможность моей 13-летней дочери закончить образование и стать полезным человеком для общества.

Вскоре стали приходить письма Яшвили. Своей дочери он писал:

Если бы я не поступил так, ты была бы более несчастна. Причина моей смерти та, что люди, которые являются настоящими врагами народа, хотели запятнать мое имя…

Гиви Андриадзе, внук поэта Тициана Табидзе, рассказал нам в Тбилиси:

Мама мне говорила, звонит Паоло Яшвили – это ближайший друг Тициана – моей матери – Ните и говорит, что, если меня не станет, я тебя очень прошу, не оставляй мою дочь Медею одну. Такой разговор был. Мама этому очень удивилась, но оказалось, что в Доме Союза писателей Паоло Яшвили выстрелил в себя из охотничьего ружья и так он закончил свою жизнь. Это было для всех очень неожиданно.