Ян Веннер - Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет

– Точно. В то время мне казалось, что мы делаем это вполне прилично. Но к тому времени в группе наметилась тенденция в сторону поп-музыки, а приехал этот человек – и все снова скатилось к традиционным блюзам. И мне пришлось практически переучиваться.

Это мне много дало; я постиг особенности той музыки, которую чувствую до сих пор.

Что заставило вас уйти из группы The Yardbirds как раз незадолго до их успеха? Вам якобы опротивел тот первый поп-хит «For Your Love».

– Да. В какой-то период мы начали организовывать гастроли вместе с Ronettes, Билли Джей Крамером, The Kinks, The Small Faces и со многими другими испонителями и группами, и связь с клубами утратилась. Мы решили одеться в костюмы, и я придумал для всех нас фасоны костюмов. Потом мы подготовились к «Рождественскому шоу The Beatles», и в это время по-настоящему стали ощущать нехватку хита. Выступление занимало двадцать – тридцать минут, и надо было либо быть очень развлекательными, либо исполнять свои хиты. Много раз нас захватывала волна угара, а много раз – нет. Стало совершенно ясно, что если группа хочет выжить и делать деньги, то ей надо стать популярной. Мы уже не могли вернуться в клубы, потому что все вошли во вкус и поняли, как здорово быть известными.

Выбор песен был большой, и Джорджио [146]предложил песню Отиса Реддинга. Я думал, это будет потрясающий сингл, потому что это все еще были ритм-энд-блюз и соул, и мы могли исполнить их так, что закачаешься. Потом Пол [147]раздобыл демо «For Your Love» [148]. И вот мы отправились в студию, чтобы записать обе песни, но сначала записали «For Your Love». Все так обалдели от того, какой она была коммерческой, что даже не стали записывать песню Отиса Реддинга, и это меня страшно разочаровало, разрушило мои иллюзии. Поэтому мое положение в группе пошатнулось, и стало ясно, что мне лучше уйти. Потому что они уже рады были видеть гитаристом Джеффа Бека – в то время он был гораздо более покладистым, чем я.

Я замкнулся в себе, стал нетерпимым, просто догматиком. И они как бы попросили меня уйти, и я ушел, и почувствовал себя намного лучше.

Это то время, когда вы ничего не делали, а только занимались каждый день целый год? Или это недостоверная история?

– Ну, не год, всего несколько месяцев. Я никогда по-настоящему серьезно не занимался музыкой, делая это просто по ходу игры, пока не вышел из группы The Yardbirds. Тогда я отправился в Оксфорд к Бену Палмеру, который был клавишником в группе The Roosters и одним из моих закадычных друзей, и в то время я стал всерьез подумывать об исполнении блюзов. И вот во время моего пребывания там мне позвонил Джон Майалл, который узнал о моем серьезном настрое, если угодно, и о том, что я не гонюсь за деньгами или популярностью, и пригласил меня на прослушивание – да просто приехать и поиграть. Я получил работу и почувствовал, что стал главным в этой группе с первой же минуты. Я сразу же стал подбирать материал для репертуара группы.

И Майалл спокойно к этому отнесся? У него репутация своего рода деспота.

– Ну, по-моему, он нашел во мне родственную душу – нам нравилось одно и то же. С прежним гитаристом он не мог готовить некоторые номера, которые ему хотелось, например песни Отиса Раша, а мне их действительно хотелось исполнять. В этом мы были едины.

Отис Раш такой исступленный. Что вы подумали, когда впервые его услышали?

– Мне всегда нравились буйные парни. Мне нравились Бадди Гай, Фредди Кинг и Отис Раш, потому что они звучали как бы на грани срыва, как бы теряя контроль над собой, и в любой момент могли взять фальшивую ноту, и все распалось бы – но, конечно, этого не случалось. Мне это нравилось гораздо больше, чем Би-Би. Впоследствии я вошел в группу Би-Би, когда понял, что лоск тоже кое-что значит.

Некоторое время вы работали с Майаллом, а потом, еще до альбома «Blues Breakers», ушли от него и уехали в Грецию. В чем дело?

– Я жил вместе с совершенно безумными людьми – но с ними было по-настоящему здорово. Мы просто пили вино весь день напролет и слушали джаз и блюзы, и мы решили скинуться, купить «бьюик» и отправиться в кругосветное путешествие. Работа с Майаллом стала просто работой, а мне хотелось получать и удовольствие. Итак, мы очутились в Греции, играли блюзы, пару песен «Стоунз», все что угодно. Мы познакомились с одним владельцем клуба, который нанял нас для начала в греческую группу, исполнявшую песни The Beatles. Я там застрял, с этой греческой группой. Прошло недели две, и мне как-то удалось сбежать с намерением вернуться сюда.

Когда я вернулся к Майаллу, бас-гитаристом был Манфред Манн, и к Майаллу вернулся Джон Макви. Я подумал, что мне гораздо интереснее играть с Джеком [149]. В нем была творческая жилка. Почти все, что мы делали с Майаллом, – это подражали имевшимся у нас записям, а у Джека было еще что-то – он безо всякого пиетета относился к тому, что мы делали, и сочинял новые партии по ходу исполнения. Я буквально никогда такого не слышал, и это меня куда-то уносило. Я думал: вот если бы он мог исполнить это, а я бы смог свое, и мы бы смогли раздобыть ударника… Я мог бы стать Бадди Гаем с бас-гитаристом-сочинителем. Вот так появилась группа Cream.

Но еще раньше вы записали альбом «Blues Breakers», который стал поистине классическим. Как вам это теперь?

– В то время я просто думал, что это запись того, что мы исполняли каждый вечер в клубах, с несколькими придуманными переходами, своего рода запоздалые мысли, чтобы кое-что заполнить. Не велико достижение. И только когда я понял, что альбом «заводит» людей, я изменил о нем свое мнение [150].

Вы уже думали о создании группы Cream или по крайней мере группы с Джеком Брюсом?

– Ну, после того, как я познакомился с Джеком и музицировал с ним, мы с Майаллом работали там же, где и группа Джинджера Бейкера Graham Bond Organisation, и мне нравилась их музыка, только для меня она была слишком джазовой – джаз в духе Рэя Чарльза, Кэннонболла Эддерли, вот что они исполняли. Но потом Джинджер пришел за кулисы и сказал: «Мне нравится, как ты играешь. Хочешь организовать группу?» Я ответил: «Да, но тогда я взял бы и Джека Брюса», и он как бы нехотя согласился. Оказалось, что он и Джек противоположны на каком-то химическом уровне, просто разнополярные, они всегда конфликтовали. Но мы еще поговорили, потом встретились у Джинджера дома, где они с Джеком немедленно поссорились. А мне и невдомек: я не думал, что все так серьезно. Довольно быстро после этого я ушел от Майалла.

Как вы себе изначально представляли Cream? Вы снискали известность длинными джем-сейшенами, но в вашем первом альбоме Fresh Cream было много кантри-блюзов и других песен, и все довольно компактные.

– Думаю, наши представления о том, какими мы будем, были довольно абстрактны. Сначала я набросился на песни Скипа Джеймса и Роберта Джонсона. Джек сочинял, и Джинджер сочинял. У меня возникла мысль, как нам выглядеть прилично и быть при этом хорошей группой. Мы пробивались вперед, не получая большой отдачи, пока не стали играть перед зрителями. Вот тогда-то мы поняли, что они хотят «оторваться». И у нас хватило на это сил.