Иван Баграмян - Так начиналась война

Вечером на перевал поднялась голова экспериментальной колонны. Первыми преодолели подъем автомашины. Несколько позже — танки. Еще позднее — тракторы с артиллерийскими орудиями. Гужевого транспорта мы не дождались — встретились с ним, уже спускаясь с перевала. Кони с трудом взбирались по крутой дороге. Приходилось часто останавливаться, чтобы дать им передышку. В общем колонна двигалась очень медленно. Было ясно, что тяжелые, малоподвижные, не приспособленные к действиям в горах стрелковые дивизии в этом районе необходимо как можно быстрее переформировать в облегченные горнострелковые соединения.

В канун праздника Великого Октября мы возвратились наконец в Станислав. Я составил подробный отчет о поездке, отметил отдельные недостатки, положительно отозвался о боевой выучке частей, горячо настаивал на скорейшем переформировании ряда стрелковых дивизий нашей армии в горнострелковые. Вспоминаю сейчас об этом с горечью: с началом войны нашим горнострелковым дивизиям пришлось сражаться на равнине. Труд по их переформированию был затрачен впустую…

Первое в мире государство рабочих и крестьян существовало уже 23 года. Когда-то враги предрекали, что оно не продержится и нескольких недель. История посмеялась над горе-пророками. Советское государство здравствовало и крепло, стало одной из самых могущественных держав мира. Весь трудовой люд земли, все народы, изнывавшие под гнетом капитала, смотрели на Страну Советов с любовью и надеждой; Фашисты — с ненавистью и затаенным страхом. Мы знали, что они не оставят нас в покое, что нам еще придется драться с ними не на жизнь, а на смерть. Чувствовали, что грозный час испытаний приближается. Но мы верили в несокрушимость нашего общественного строя и смело смотрели в будущее.

7 ноября не узнать было Станислава. Как уже говорилось, при первом знакомстве он показался мне захолустным, обывательским. И вдруг я увидел его другим. Улицы заполнились ликующим народом. Сплоченными колоннами проходили рабочие. Их оказалось много: промышленность города быстро развивалась. Дружные песни лились над людским морем. Советские песни. Всего год минул, как область влилась в Советскую Украину, а перемены разительные. Новая жизнь сплачивала, поднимала людей. Радовалось сердце: мы и здесь в родной семье.

В декабре 96-я горнострелковая дивизия нашей армии совершала марш на новое место своей дислокации — к границе с Румынией. Командовал дивизией известный кавалерийский генерал Павел Алексеевич Белов. Генерал Парусинов приказал мне выехать для контроля за маршем. К тому времени выпал обильный снег, резко похолодало. Все это затрудняло переход.

Авангард дивизии я нагнал ночью в районе Ланчина. Марш осуществлялся, как в боевой обстановке. Колонны двигались с организованным по всем правилам походным охранением, готовые в любой момент вступить во встречный бой. По маршруту в заранее намеченных пунктах были расставлены зенитные пулеметные и орудийные установки. Их расчеты настороженно всматривались в ночное безоблачное небо.

Генерала Белова я нашел в небольшой запорошенной снегом дубовой роще. Для его оперативной группы здесь были разбиты две брезентовые утепленные палатки. В перекрещенной ремнями длинной кавалерийской шинели генерал стоял у освещенного аккумуляторной лампочкой походного столика, на котором была разложена карта.

Мы виделись с Павлом Алексеевичем в 1933 году, когда он, будучи заочником Военной академии имени М. В. Фрунзе, приезжал сдавать выпускные экзамены. Худощавый, интеллигентного вида командир с тремя шпалами в петлицах привлекал внимание отличной кавалерийской выправкой. Разговорились тогда, удивились совпадению нашей военной карьеры. Оба в конце первой мировой войны стали офицерами, оба перешли на службу Советской власти и в 1923 году уже командовали кавалерийскими полками. Сейчас же я немало удивился, что заядлый конник командует горнострелковой дивизией.

Он узнал меня:

— А! Привет, кавалерист! Каким ветром? Я объяснил, по какому поводу прибыл. Белов посерьезнел.

— Можете доложить командующему, что дивизия совершает марш в строгом соответствии с планом. Обмороженных нет, по всем маршрутам организованы обогревательные пункты. Походные кухни обеспечивают людей на привалах горячей пищей. Все свое имущество мы вывезли, что называется, до последнего гвоздика. Так что — все в порядке.

Командир дивизии показал на карте движение колонн. Порядок образцовый.

Нам принесли по кружке горячего чая — очень кстати в эту морозную ночь.

— Что, дружище, окончательно изменил кавалерии? — спросил Белов. — Или это судьба-злодейка забросила в армейский штаб?

— А я не жалею. Кавалерия свое дело сделала. Будущее теперь за механизированными войсками. Что же касается работы в крупном штабе, она каждому на пользу. Так что мне сетовать на судьбу нет причин. А вот ты, прирожденный кавалерист, и вдруг командуешь горнострелковой дивизией? За какие такие провинности?

Белов помрачнел, вздохнул:

— Так получилось. Я — солдат. Приказали — командую пехотой, прикажут — поведу в бой механизированное соединение. Эх! А все-таки с какой радостью я принял бы сейчас кавалерийскую дивизию! Все там мне знакомое, родное, не то что в пехоте. — Он хлопнул ладонью по карте: — Вот смотрю — растянулись колонны, тяжело топать пехотинцам сквозь вьюгу. Посадить бы молодцов на коней! И такова уж сила привычки: стану рассчитывать скорость движения колонн и невольно исхожу из возможностей конницы…

В течение нескольких суток мы не расставались с Беловым, объехали все части на марше. Покинул я дивизию, когда она вся подтянулась к месту назначения. Тепло попрощался с Павлом Алексеевичем. Не знали мы с ним тогда, что вскоре лихой конник вернется в свою стихию. Его кавалерийский корпус отличится в боях за Москву, станет гвардейским…

Доложив Парусинову о выполнении задания, иду к начальнику штаба.

— Здравствуйте, Баграт Исаакович, — с порога приветствую полюбившегося мне молодого генерала.

Оторвав взгляд от лежавших на столе бумаг, он шутливо ответил:

— Здравствуй и прощай, дорогой! — Улыбнулся, заметив мое недоумение. — Поздравляю с новым назначением: едешь в Киев начальником оперативного отдела штаба округа. Вот приказ.

Генерал протянул мне бумагу. Быстро пробегаю ее глазами:

«Выписка из приказа Народного комиссара обороны…

Полковника Баграмяна И. X. освободить от занимаемой должности и назначить начальником оперативного отдела — заместителем начальника штаба Киевского Особого военного округа…»

— Ничего не понимаю…

— Чего тут понимать?! Сдавай дела своему заместителю.