Иван Баграмян - Так начиналась война

— Э, товарищ полковник, не бачилы вы наших дорог в осеннюю пору. Все потребуется, колы забуксуем. У дорози, як кажуть, и веревочка сгодится.

— Ну ладно, трогай, Автомедон!

Я успел заметить: чтобы заставить Довбуна замолчать, надо сказать ему непонятное слово. Притихнув, он долго будет морщить лоб и не успокоится, пока не выяснит, в чем суть.

Когда я назвал его Автомедоном, шофер приумолк, насупился и, включив сразу вторую скорость, рванул машину с места. Проехав немного, он не выдержал:

— А що це за Ахтомедон?

— Автомедоном называли лихого возницу, который управлял боевой колесницей Ахилла, легендарного героя древних греков.

— А-а, — разочарованно протянул шофер, — а я думал у Москви шохферов так прозывают… — И после некоторой паузы: — А скольки ж рокив пройшло с тех пор, як вин жил?

— По свидетельству Гомера, несколько тысяч лет.

— Ото!.. А хто такый був Гомер?

И так всю дорогу: очередной мой ответ рождал новый вопрос. Любознательности Довбуна не было границ.

Без особых приключений к полудню мы добрались до Перемышля. Шофер, уже бывавший здесь раньше, подвез нас прямо к штабу 99-й дивизии. Командира на месте не оказалось; сказали, что выехал в части. Нас проводили к начальнику штаба. Узнав, что мы прямо с дороги, полковник С. Ф. Горохов любезно пригласил всех нас в столовую.

После обеда начальник штаба рассказал мне о дивизии. В нее входили 1, 197 и 206-й стрелковые полки. Все они дислоцировались в районе Перемышля. Для отражения возможного нападения немецко-фашистских войск дивизия по особому сигналу должна была занять позиции строящегося Перемышльского укрепленного района, которым командовал полковник Дмитрий Иванович Маслюк.

Полковник Горохов детально познакомил меня с планом подъема дивизии по тревоге. Все мероприятия были глубоко продуманы, а документы составлены четко и грамотно. Чувствовалась рука опытного и знающего штабника.

Начальник штаба дал подробную характеристику трем полковникам, возглавлявшим стрелковые полки. По его словам, это были готовые командиры дивизий, чем в значительной степени объяснялись успехи соединения. С ними любой командир дивизии чувствовал бы себя как за каменной стеной.

Лишь поздно вечером мы закончили работу в штабе. Полковник Горохов вызвался проводить меня к месту ночлега, но словно из-под земли вырос Довбун.

— Я туточки, товарищ полковник. Разрешите проводить?

— А ты знаешь, куда нужно идти? — удивился я.

— Так що рекогносцировка проведена: я самолично побував там и пошукав, что к чему.

Поблагодарив полковника, я последовал за Довбуном.

На другой день я со своими спутниками отправился в 1-й полк дивизии. Командовал им полковник Коротков, моложавый, подтянутый. Он подробно рассказал мне о состоянии части, охарактеризовал командный состав. Командиры подразделений, в том числе и командиры батальонов, были в подавляющем большинстве молодыми не только по возрасту, но и по опыту работы.

Обходим военный городок. Он был построен во времена лоскутной Австро-Венгерской империи. Содержится хорошо. В казармах и во дворе строгая чистота. И это несмотря на тесноту: койки в помещениях стоят в два яруса, нельзя даже выделить уголка, где красноармеец мог бы без помех побриться, привести себя в порядок. Погладить обмундирование. И все-таки все одеты безупречно, даже щеголевато.

Пообедать нас пригласили в командирскую столовую. Но я предложил поесть вместе с бойцами. Полковник охотно согласился. Красноармейская столовая — просторное светлое помещение с высоким потолком — выглядела очень уютно. Чувствовалось, что командир здесь частый гость: его появлению никто не удивился. Судя по тому, как дружно красноармейцы работали ложками, я понял, что на качество пищи жалоб здесь не услышишь. И действительно, обед оказался сытным и вкусным.

Тогда же мы побывали на тактических занятиях в одном из батальонов. Моросил мелкий дождь, было холодно и слякотно. Но видно было, что бойцы привыкли действовать в любую погоду. Можно подумать, что на учебном поле идет настоящий бой. То тут, то там в небо вздымались клубы дыма от взрывов, слышался яростный треск стрельбы, заглушаемый мощными волнами «ура». Даже меня, не новичка в военном деле, порадовало спокойствие, с которым пехота поджидала несущиеся на полном ходу ревущие танки (полк проводил учения совместно с подразделениями 8-го мехкорпуса). Стрелки, укрывшись в окопах, пропускали над собой грозные машины, а потом метко забрасывали их связками учебных гранат. Молодцы! Кому приходилось испытывать такое: глохнуть от лязга гусениц над самой головой, вдыхать гарь выхлопных газов и чувствовать, как тебя засыпает комьями грязи, тот знает, что это нелегкий экзамен.

Не на этих ли учебных полях ковали свою будущую громкую славу солдаты 99-й стрелковой дивизии, солдаты, о стойкости которых летом 1941 года сложат легенды?!

Такое же отрадное впечатление оставили у нас и другие полки. Да, у людей этой дивизии было чему поучиться.

По пути в 72-ю дивизию я решил проехать вдоль реки Сан, по которой пролегала государственная граница. Быстрая извилистая река глубоко рассекает восточные склоны Карпат. Долина ее севернее Перемышля довольно широкая, местами достигает двух километров, но дальше становится все уже, стены ущелья все круче. До города Санок река довольно глубока, а выше по течению ее почти повсюду можно перейти вброд.

Наша машина, натужно урча, петляет по горной дороге. На подъемах она отчаянно буксует. Подталкиваем ее плечом, уклоняясь от ошметков грязи, летящих из-под колес. Вот когда мы порадовались предусмотрительности нашего хозяйственного шофера: захваченный им комплект «подручных средств» выручал нас даже тогда, когда уже казалось, что нашей многострадальной машине не выбраться…

Ехали долго. Останавливались, проводили рекогносцировку, снова трогались. До Добромиля добрались поздно вечером. В густой пелене осенней мелкой мороси с трудом разыскали штаб. Дежурный хотел немедленно доложить начальству о нашем прибытии, но я запротестовал и попросил устроить нас на ночлег.

— Пожалуйста, — согласился офицер. — У нас имеется своя небольшая гостиница. Правда, весьма скромная…

Небольшой украинский городок уже спал. Не сразу мы разбудили и заведующую гостиницей. Протирая глава и сладко позевывая, пожилая толстушка зачастила:

— Да звидкиля вас принесло в таку поздню годину? В гостинице — обычной деревенской хатке — было довольно холодно. Уже успевший откуда-то узнать имя хозяйки, наш водитель изощрялся в галантности.

— Пани Гапка, будьте таки добреньки, затопите печку в комнате пана полковника и согрейте кипяточку.

Трудно сказать, что больше подействовало на величественную хозяйку маленькой гостиницы — титул ли «пан полковник», обходительность ли нашего шофера, но она подобрела и проявила к нам подлинное украинское гостеприимство. В обеих каменных печурках, громко потрескивая, запылали лучинки, на которые хозяйка накладывала угольные брикетики, принесенные со двора Довбуном. Вскоре появился и горячий ужин, быстро и умело приготовленный хозяйкой из наших дорожных припасов. Так что маленькая гостиница показалась нам совсем уютной. К тому же, уложив нас, хозяйка собрала нашу промокшую одежду, чтобы высушить и отутюжить ее.