Иван Баграмян - Так начиналась война

— Ну, кажись, пронесло…

Поручив своему адъютанту лейтенанту Бохорову вытащить ЗИС из оврага, я захватил свой драгоценный чемодан, с трудом выкарабкался на дорогу и сел на первую попавшуюся машину. Вскоре мы выехали на равнину и уже катили по улицам Проскурова (ныне город Хмельницкий).

Расположенный на берегу Южного Буга, Проскуров был важным узлом шоссейных дорог, которые змейками уползали в сторону Тарнополя, Шепетовки, Винницы, Каменец-Подольского. В связи с этим мне казался несколько неудачным выбор места нового командного пункта. Крупные узлы дорог фашистская авиация никогда не оставляет в покое. Но отсюда легче управлять войсками, используя в какой-то мере постоянные линии связи и широко разветвленные коммуникации.

Я застал своих товарищей за напряженной работой. Связь с армиями наладилась. Наши посланцы, вернувшиеся из войск, доложили, что боевой приказ вручен и командующие приступили к его выполнению.

Впервые за все дни войны достаточно четко прояснилось положение на нашем северном фланге. Корпус Федюнинского, организованно отступив из района Ковеля, закрепился на правом берегу реки Стоход и успешно отбивает атаки противника. Слева от него по берегу реки Стырь занимает оборону 31-й стрелковый корпус. Его 195-ю стрелковую дивизию Кирпонос приказал вывести в свой резерв в район Чарторыйска.

Вдоль шоссейной дороги Луцк — Ровно почти на 50-километровом фронте с трудом отбиваются от врага танковые дивизии 9-го мехкорпуса. Генерал К. К. Рокоссовский, не имея возможности создать сплошную линию обороны, вывел во второй эшелон свою моторизованную дивизию, чтобы ее атаками отбрасывать прорывающиеся то тут, то там подвижные вражеские группы. Соединения 19-го мехкорпуса генерала Н. В. Фекленко остановили противника на реке Горынь восточнее Ровно и, прочно оседлав шоссе Ровно — Новоград-Волынский, упорно отбивают атаки фашистских танковых и моторизованных частей. Южнее корпуса Фекленко продолжают геройски драться войска группы генерала Лукина. Старинный украинский город Острог уже несколько раз переходил из рук в руки. Сейчас наши части, выбитые накануне из города, снова контратакуют противника, пытаясь вернуть прежние позиции. Между левым флангом группы Лукина и правым флангом 6-й армии, который обрывался где-то юго-восточнее Дубно, остается огромный разрыв, контролируемый лишь разведывательными подразделениями.

Стремясь в этих трудных условиях создать ударную группировку для нанесения нового контрудара, командарм Потапов вывел во второй эшелон части 22-го механизированного корпуса, сосредоточивая его в 40 километрах северо-восточнее Луцка. Вывел он и 27-й стрелковый корпус, в котором фактически остались лишь одна 135-я стрелковая дивизия и один стрелковый полк 87-й дивизии. (Об остальных ее полках и о частях 124-й стрелковой дивизии, продолжавших сражаться в тылу врага, мы все еще не имели сведений. Все попытки установить с ними связь оказались неудачными.)

6, 26 и 12-я армии, выполняя приказ командующего фронтом, отходили, чтобы закрепиться на рубеже Золочев, Борщев, Бобрка, Калуш, Надворна.

Войска отходили медленно, с упорными боями. Бойцы дрались по-прежнему яростно. Все реже они отступали перед вражескими танками. Не хватало артиллерии — встречали их связками гранат. К сожалению, и гранат не всегда было достаточно. Тогда вспомнили об опыте республиканцев Испании, стали собирать бутылки, наполнять их бензином.

Когда из армий поступили первые вести о вражеских танках, сожженных бутылками с бензином, Пуркаев поручил начальнику химслужбы генералу Н. С. Петухову срочно заняться этим делом. Наш энергичный фронтовой химик немедленно связался со многими видными учеными Украины. Те с энтузиазмом включились в работу. Вскоре многие спирто-водочные заводы республики переключились на выпуск новой продукции. На фронт стали поступать десятки тысяч бутылок с горючей смесью. Оружие простое, но в смелых и умелых руках довольно эффективное. Каждая удачная схватка с бронированными чудовищами находила отражение на страницах фронтовой, армейских и дивизионных газет, в листовках, и о ней становилось известно каждому бойцу. Эти короткие сообщения имели огромную силу воздействия, побуждали к новым подвигам.

Воспитание на примерах героизма приобретало все более широкий размах. Политработники, партийный и комсомольский актив использовали каждую удобную минуту, чтобы рассказывать бойцам о славных ратных делах их товарищей. Из рук в руки переходили «молнии» — небольшие листовки, написанные от руки. О подвигах рассказывали боевые листки и стенные газеты, которые вывешивались на стенах окопов, на переносных щитах, появлявшихся на коротких привалах. Читал красноармеец о своем товарище и невольно задумывался: «А чем я хуже? Разве я меньше люблю свою Родину?» И после очередного боя к уже известным прибавлялись имена новых героев.

Среди самых отважных, самых стойких бойцы видели коммунистов. И у людей росло стремление завоевать право носить высокое звание члена партии. Вступление в партию каждый расценивал как обязательство быть в бою первым. Лучшие черты коммуниста — глубокое сознание долга перед народом, стремление отдать все свои силы, а если нужно, и жизнь за дело революции, во имя социалистической Родины — становились нормой поведения бойцов и командиров. У геройски павшего сержанта Сельцова нашли среди документов записку; «Иду в бой с мечтою встретить свой смертный час как подобает большевику». За два дня до этого Сельцов подал заявление с просьбой принять его в партию.

Понимание священных целей войны — великая сила. И эта сила крепла с каждым часом. Партийно-политическая работа стала грозным оружием, которое делало наших бойцов непобедимыми. Героизм приобретал все более массовый характер. Это было закономерно: ведь решался вопрос о защите завоеваний Октября, о жизни и смерти советского народа.

К сожалению, успех на полях сражений определяется не только морально-боевым духом войск. Он зависит от многих факторов, и в частности от соотношения сил. А перевес был по-прежнему на стороне противника, который давил нас армадами танков и бомбардировщиков, вводил в бой все новые резервы. И чтобы сохранить свои поредевшие войска, нам приходилось отводить их. Но и отходя по приказу командования на новые рубежи, советские бойцы и командиры думали не о спасении своих жизней, а о том, как нанести врагу наибольший урон.

С тяжелыми боями мы оттягивали соединения 6-й и 26-й армий от границы на новые рубежи к востоку от Львова. Отход прикрывали самые стойкие части. В 15-м мехкорпусе эту задачу возложили на 669-й мотострелковый полк 212-й моторизованной дивизии. Когда враг приближался, полковник В. В. Бардадин поднимал полк в контратаку. Бойцы яростно устремлялись навстречу противнику. Силы были неравными. Нередко в ходе боя отдельные подразделения оказывались во вражеском кольце. Но каждый раз они решительным броском вырывались из западни и пробивали дорогу к главным силам полка. Фашисты окружили 6-ю мотострелковую роту. Вот они уже на ее позициях. Казалось, конец. И в этот момент командир взвода лейтенант П. Д. Аракелян кинулся врукопашную. Порыв командира передался бойцам. Аракелян был ранен, но шел вперед. Штыком, прикладом, гранатой бойцы пробили вражескую стену и соединились с полком.