Афанасий Белобородов - Всегда в бою

Нам уже подали телефонную связь со штабом армии, и я попросил разрешения взять хотя бы еще артдивизион и один-два батальона с тылового рубежа, где находились главные силы дивизии. Полковник Иванов информировал меня, что армия наносит контрудар в центре, вдоль дороги на Харьков, положение там очень напряженное, успеха нет, и 9-я гвардейская дивизия сейчас - единственный резерв командарма.

В 20.00 началась очередная атака фашистов на участке 22-го полка. И артиллерийская ее подготовка, и налеты "юнкерсов" были гораздо более интенсивными и продолжительными, чем прежде. Потом сквозь грохот канонады мы услышали слитный гул танковых моторов. Танки выползали из-за холмов ряд за рядом, они заполнили все видимое с моего НП пространство.

- Идут! - глухо доложил в трубку Романов. - Штук сто, если не больше.

Говорить ему какие-то утешительные слова я не мог, да и не хотел. Каждый фронтовик, встречавший в своем окопе массированную атаку танков, знает, как бесполезны в этот момент всякие фразы. Кроме одной. Одно только говорили нам начальники и, в свою очередь, говорили мы подчиненным в трудный час: "Держись, товарищ!"

- Держись, товарищ Романов! - сказал я.

И гвардейцы 22-го полка держались. Адский огонь обрушился на их окопы. Била по ним тяжелая артиллерия, пикировало до полусотни "юнкерсов", сотню снарядов посылали в них за один залп танковые стволы. Но, заваленные землей, оглушенные, ослепленные дымом и гарью, бойцы, командиры и политработники встретили надвигавшиеся танки прицельным огнем и гранатами. Гвардейцы подбили несколько машин перед передним краем, а когда бронированная лавина ворвалась в глубину обороны, били фашистов и там. Полк был расчленен на отдельные группы, танки крутились на окопах, пытаясь смять, раздавить гвардейцев и морально, и физически.

Бой разбился на десятки поединков. Пять танков подбили бойцы 28-го артполка - расчеты сержантов Ивана Молоканов а, Павла Жука, Федора Козлитина и Геннадия Серебрякова. Гранатами подорвал танк командир 3-го батальона старший лейтенант Пожарский. Политрук 4-й роты Слабунов, вскочив на танк, застрелил из пистолета фашиста, выглянувшего из башенного люка. Два танка подбил командир взвода противотанковых ружей младший лейтенант Г. Ф. Маслюк. Еще один танк подбил гранатой командир роты младший лейтенант Александр Кондратов уже будучи тяжело раненным.

Связь моя с подполковником Романовым прерывалась часто и надолго: танки, ползавшие по обороне полка, наматывали телефонный провод на гусеницы. Одно мне было ясно видно с НП - мотопехота противника не прошла вслед за танками. Она все еще лежала в поле, и все ее попытки атаковать отбивались огнем гвардейцев.

Конечно, передний край 22-го полка в полном смысле этого слова уже не существовал. Но отдельные группы бойцов, командиров и политработников, имея в своем тылу десятки танков противника, продолжали вести ожесточенный бой с его пехотой. Одну такую группу объединил командир роты лейтенант Утешев, другие возглавили младшие лейтенанты Кривошеин, Мальцев, Серебренников, сержант Немиров, красноармейцы автоматчик Чернов и стрелок Волков, ручные пулеметчики Присяжнюк и Хромшин. А в целом геройское сопротивление этих маленьких, иногда в два-три человека, групп не позволяло вражескому командованию закрепить прорыв танков прорывом своей пехоты.

Уже в сумерках опять удалось восстановить связь с командным пунктом Романова.

- Мой КП окружен танками, веду с ними бой, - доложил он.

- Связь с передним краем имеешь?

- Имею. Там, в окопе, сидит геройский парень. Телефонист Рожков Владимир Иванович. Сидит и все мне сообщает. Держимся, товарищ генерал.

Я доложил обстановку в штаб армии: 22-й полк продолжает вести ночной бой с пехотой и танками противника на прежнем рубеже. Полк окружен и расчленен, но Романов сохраняет управление частью своих подразделений.

Вскоре я получил приказ генерала К. С. Москаленко вывести полк из окружения и занять оборону по берегу реки Большой Бурлук. Туда же были двинуты форсированным маршем главные силы 9-й гвардейской дивизии. 18-й и 31-й стрелковые полки заняли оборону в назначенном районе, а 22-й полк, выведенный ночью из окружения, был поставлен во втором эшелоне дивизии.

Мы подвели итоги дня: гвардейцы Романова подбили и сожгли 27 танков противника{34}.

В последующие дни фашистские танки и мотопехота не раз пытались форсировать Большой Бурлук, но были отбиты с большими для них потерями.

С 14 июня на всем фронте 38-й армии установилось относительное затишье. Как показали пленные, приказ перейти к обороне получили, в частности, действовавшие против нас и ближайших наших соседей 14-я танковая и 71-я пехотная немецкие дивизии. Приказ этот имел веские основания: за четыре дня наступления немецко-фашистские войска продвинулись незначительно, а потери понесли огромные. Согласно разведывательным данным, боевой состав той же 14-й танковой дивизии сократился до 50 - 60 танков{35}. Следовательно, дивизия потеряла около 100 танков. Причем 30 из них подбили и сожгли гвардейцы нашей дивизии, главным образом 22-й полк.

Подвиг этого полка был по достоинству оценен и армейским и фронтовым командованием. Боевым делам полка посвятила яркие материалы газета Юго-Западного фронта{36}. К нам приехал член Военного совета 38-й армии бригадный комиссар Н. Г. Ку-динов. Он побывал и в 22-м стрелковом полку Романова, и в 28-м артиллерийском Осипычева.

А несколько дней спустя в Гусинку, где находился КП дивизии, приехали представители фронтового командования. Мы с комиссаром Бронниковым осматривали оборону 22-го полка, стоявшего во втором эшелоне дивизии, когда неподалеку от нас остановились несколько легковых машин и бронетранспортеры с бойцами охраны. Из машины вышла группа командиров; среди них был невысокий, коренастый человек во френче и фуражке военного образца, но без знаков различия. По всему было видно, что он здесь старший. Я представился ему, он крепко пожал мне руку:

- Член Военного совета фронта Хрущев.

Никита Сергеевич попросил показать ему 22-й полк, сказал, что наслышан уже о его геройской борьбе с танковой дивизией фашистов. Мы побывали в полку, член Военного совета беседовал с бойцами и командирами, расспрашивал о подробностях боя 11 июня. Я доложил, что в этом бою более трети личного состава полка выбыло из строя, что такие потери в лучшем нашем полку сказываются на боеспособности всей дивизии. Никита Сергеевич ответил, что информирует о нуждах дивизии маршала Тимошенко и, если будет возможность, пополнение нам пришлют. И действительно, на другой же день прибыло отлично подготовленное пополнение - 500 курсантов учебного батальона.

Вслед за курсантами прибыло и артиллерийское усиление - 233-й артполк РГК и 51-й гвардейский минометный полк ("катюши"). Нам была поставлена задача наступать с форсированием реки Большой Бурлук, однако на следующий день, 18 июня, приказ о наступлении был отменен.