Афанасий Белобородов - Всегда в бою

Вражеские контратаки продолжались. Постепенно в них втянулась большая часть сил 291-й немецкой пехотной дивизии, затем полк 1-й бригады СС. С нашей стороны на высоту тоже прибывали подкрепления, туда перебрались и командир 141-го полка Романенко, и командир 46-й гвардейской дивизии Карапетян. Приказ командующего армией требовал удержать Птахинскую высоту любой ценой.

12 артиллерийских и 7 минометных батарей противника били по высоте, поддерживая контратаки своих танков и пехоты.

Ответный огонь по боевым порядкам фашистов вели 30 наших батарей и 2 гвардейских минометных дивизиона. С утра и до вечера каждый день высоту и подступы к ней застилали густые клубы дыма. Непрерывный грохот рвущихся снарядов и мин висел над окрестностями. Высота была сплошь перепахана воронками, весь ее растительный покров сорван и обуглен огнем и металлом.

Как-то ночью, когда я пришел на Птахинскую, генерал Карапетян, почерневший от пыли и пороховой гари сказал:

- Романенко уверяет, что высота метра на полтора ниже стала. Но, говорит, пусть хоть всю сроют снарядами, а - удержим...

И личный состав 141-го гвардейского полка удержал высоту.

В ночь на 6 июля противник предпринял сильнейшую атаку, бросив в бой эсэсовскую пехоту и батальон армейской офицерской школы при поддержке 10 танков. Атака была отбита гвардейцами, их штыковая контратака завершила разгром врага и, выражаясь фигурально, поставила точку в борьбе за Птахинскую высоту. Новых попыток овладеть ею фашисты не делали. Видимо, слишком дорого обошлись им двухнедельные бои, в которых они потеряли более трех тысяч солдат и офицеров{59}.

На фронте опять установилось относительное затишье. Соединения 5-го гвардейского корпуса приступили к боевой учебе. Упор был сделан на отработку вариантов наступательных действий. По различным признакам мы чувствовали, что час нового наступления войск Калининского фронта уже близок.

Красный флаг над Духовщиной

В последних числах июля 1943 года, когда далеко на юге, на Курской дуге, разворачивалась грандиозная битва, управление нашего корпуса было выведено из первого эшелона и сосредоточилось в тылу, в резерве фронта. Думалось, что, возможно, и нас готовят к переброске на Курскую дугу, но, как вскоре выяснилось, путь нам предстоял более короткий - в пределах того же Калининского фронта.

5 августа в штабе корпуса побывал полковник А. Б. Родионов, старый мой товарищ, сослуживец еще по 107-му Владимирскому полку. Александр Борисович работал в оперативном отделе штаба 39-й армии. Он сообщил, что управление корпуса в ближайшие дни войдет в состав 39-й армии. Она действовала на левом фланге фронта, на духовщинском направлении.

- У нас тоже назревают события, - сказал он.

Два дня спустя меня вызвали в Военный совет фронта. Здесь я застал командующего фронтом генерал-полковника А. И. Еременко, члена Военного совета генерал-лейтенанта Д. С. Леонова, начальника штаба генерал-лейтенанта В. В. Курасова и командующего артиллерией генерал-лейтенанта артиллерии Н. М. Хлебникова.

- Корпусные части сосредоточились? - спросил Андрей Иванович Еременко.

Я доложил, что 41-й гвардейский корпусной полк, автогужевой батальон и батальон связи сосредоточились полностью. Командующий перевел взгляд на карту. На ней были изображены красные стрелы, врезающиеся в оборону противника, и штриховые дуги - рубежи наступления. Стало ясно: это план будущей операции. О нем и заговорил генерал-полковник.

- Главный удар нанесет тридцать девятая армия генерала Зыгина, - сказал он. - Задача - овладеть укрепленным районом и городом Духовщина, затем совместно с войсками Западного фронта наступать на Смоленск. Пятый гвардейский корпус остается пока в резерве фронта.

Он сделал паузу. Я понял, что весь разговор еще впереди, что Военный совет вызвал меня не для того, чтобы сообщить о скромной задаче корпуса. Это можно было сделать и обычным порядком, через штаб.

Николай Михайлович Хлебников в присущей ему манере - не поймешь, всерьез или в шутку, - заметил:

- А не заскучает Белобородов в резерве, Андрей Иванович? Сложа ручки-то?

Еременко улыбнулся:

- Не заскучаете, комкор?

- Начальство не позволит, - в тон ответил я.

- Верно! - сказал командующий. - Мы решили поставить вас на второй гвардейский корпус, он наносит главный удар в полосе тридцать девятой армии. Как смотрите на это?

Как я мог смотреть? Надо - значит, надо.

- Дивизии получите отличные, - продолжал Еременко. - Все три гвардейские: семнадцатая, девяносто первая, девятая. Девятку мы специально включили в состав корпуса, поскольку вы ею командовали и знаете людей.

Кстати сказать, Андрей Иванович тоже хорошо знал 9-ю гвардейскую - тогда еще 78-ю стрелковую - по Дальнему Востоку. Теперь он спросил о некоторых ее ветеранах. Услышав, что Николай Гаврилович Докучаев погиб под Великими Луками, сказал:

- Орел был. И смерть принял солдатскую.

Помолчав, командующий заговорил о сроках подготовки операции. Они жесткие. Пять суток в моем распоряжении. Дело осложнялось тем, что артиллерия еще не сосредоточилась к участку прорыва.

- В этом вам поможет главный наш артиллерист, - кивнул он в сторону генерала Хлебникова.

- Помогу! - откликнулся Николай Михайлович. - А он в благодарность опять накормит меня железяками.

Улыбка прошлась по лицам. Видимо, Хлебников уже рассказал про наши приключения на Птахинской высоте.

А дело было так. К нам, на ту самую высоту, заехал как-то командующий артиллерией фронта. Несколько часов сидели мы с ним в блиндаже комдива Карапетяна под непрерывным артобстрелом и бомбежкой: земля ходила ходуном, блиндаж покряхтывал, как живой, бревна нижнего наката двигались и оседали. Сергей Исаевич Карапетян, охрипший до шепота, жестикулируя, объяснял, что время к обеду, что сейчас поедим, что голодными он нас не отпустит. И верно, вскоре, прикрывая котелки полой плащ-палатки, в блиндаж протиснулся боец. Под грохот канонады Сергей Исаевич гостеприимным жестом пригласил нас к шаткому столику. Ели наваристые щи. Николай Михайлович зачерпнул ложкой из котелка нечто зазубренное и темное, задумчиво взглянул на Карапетяна.

- Косточка? - спросил тот.

- Она! - ответил Хлебников. - От фашистской коровенки калибром сто пятьдесят пять миллиметров...

С легкой руки Николая Михайловича шутка пошла гулять по армии, и Карапетян очень сердился, когда другие комдивы просили его поделиться секретом изготовления бронебойных щей.

Но шутка шуткой, а дело делом. Генерал Еременко, заключая беседу, приказал мне немедленно сдать командование 5-м гвардейским корпусом и принять 2-й гвардейский.

В тот же день я приступил к новым обязанностям. Начальник штаба 2-го гвардейского корпуса полковник В. Л. Бейлин, начальник политотдела полковник П. В. Луценко, командующий артиллерией полковник А. Д. Васильев, офицеры штаба и управления быстро ввели меня в обстановку, в детали боевой задачи, поставленной корпусу еще в последних числах июля.